Просмотр сообщений
1
Машинный телеграф / Джон Леннон: яхта – его последняя мечта
« : Сегодня в 00:12:22 »
Это случилось 60 лет назад. Солнечным майским утром в аэропорту острова Таити таможенные формальности прошли мистер и миссис Лесли, мистер Харгривз и мисс Бонд. Но это были вымышленные имена...
На самом деле это были Джон Леннон и его жена Синтия (урожденная Пауэлл), Джордж Харрисон и его подруга Патти Бойд. Они хотели быть неузнанными, но их узнали. Счастливо увернувшись от репортеров, два часа спустя они поднялись на борт 60-футовой шхуны Mayls. Впереди у прибывших было три недели отпуска и посещение островов Хуахини, Раятеа, Тахаа, Муреа, Бора-Бора в компании экипажа шхуны, который ни слова не знал по-английски.
Пятнадцать лет спустя Джон Леннон составил план: 1. Научиться ходить под парусом. 2. Совершить дальнее плавание в команде, пусть даже в качестве кока. 3. Через год пересечь Атлантику – капитаном и на своей яхте. Джон Леннон успел сделать только два шага… Тогда же, после перехода из Ньюпорта на Бермуды на яхте Megan Jaye он написал: «В море я соприкоснулся с космосом, и космос подарил мне песни».
Его считали человеком не от мира сего. Да, он не водил машину, не знал, как купить продукты в супермаркете, не мог отнести в прачечную белье - и щедро платил тем, кто это делал за него. Но когда у него была цель, он шел к ней с редким упорством и непривычной расчетливостью. До мечты было три шага. Первый: научиться ходить под парусом. Второй: совершить дальнее плавание в команде, пусть даже в качестве кока. Третий: через год пересечь Атлантику под парусами – капитаном и на своей яхте. Джон Леннон успел сделать только два шага…
Человек без фамилии
Хэнк Халстед только-только ошвартовал свою яхту Megan Jaye у причала в Ньюпорте. Он предвкушал, как предастся всем земным наслаждениям. Он их заработал! Больше месяца возил по Карибским островам компанию, состоящую из сварливых дамочек и их высокомерных спутников. Это был сущий ад! Капризы, капризы, плюс требования невозможного, вроде подойти к берегу там, где так красиво высовываются из воды камешки. На его слова, что это не камешки, а рифы, обиженно поджимались губки и выпячивались подбородки. Поистине, он заслужил пару недель отпуска!
Все планы спутал телефонный звонок. Звонил его чартерный агент Пол МакКаффри.
- Хэнк, есть хороший заказ. Сходить на Бермуды.
- Я…
- Деньги хорошие.
- Я…
- И люди неплохие. Четыре парня из Нью-Йорка. Одного из них я давно знаю, это Тайлер Конис с верфи Coneys Marine. Он мне позвонил и поклялся, что парни без апломба, причем трое умеют управляться с парусами.
Слушая скороговорку агента, Хэнк Халстед прикидывал, соглашаться или нет. С одной стороны, вроде бы передохнуть надо, а с другой, деньги не помешают, и люди, может, и впрямь неплохие, и до Бермуд всего неделя хода. Кстати, расслабляться на островах куда приятнее, чем на материке, ему ли это не знать.
- Ладно, согласен.
- Отлично. Когда сможешь выйти?
- Да хоть завтра.
- Они завтра и прилетают. Пока.
Пол МакКаффри дал отбой, а Хэнк Халстед выругался: расторопный у него агент, шустрый. Видно, понимал, что не откажется.
Весь день и всю ночь Хэнк готовил Megan Jaye к переходу. Что-то барахлил двигатель – он поставил новый фильтр. Заменил гика-шкот – перетерся. Закачал воду и топливо в баки.
Ближе к полудню следующего дня у трапа остановилась машина, и на борт поднялись четыре парня. Трем из них было еще далеко до тридцати, а четвертому – худющему, в темных очках - скорее к сорока.
День ушел на то, чтобы закончить возню с парусами и закупить провизию. Ведать ею, как и отвечать за камбуз, предстояло худющему парню, как не имеющему опыта в хождении под парусами. Не умеешь – учись! Ну, и готовь заодно.
Только к вечеру Хэнк Халстед, вертевшийся как волчок, смог перевести дух. И присмотреться к своему новому экипажу. Молодые парни Тайлер, Эллен и Кевин оказались двоюродными братьями. Новоявленный кок назвался Джоном, просто Джоном. Вечером, когда они сидели в кокпите с банками пива в руках, Джон снял очки и бейсболку. Его длинные волосы были собраны на затылке в самурайский пучок-«булочку». Он щурился, как… И вообще, он был похож…
Не было сил тянуть до завтра, и Хэнк Халстед отправился на берег, чтобы позвонить из автомата своего агенту.
- Пол, - произнес он голосом елейным и язвительным. – Что бы ты сказал, узнав, что один из парней, которым ты сосватал мою Megan Jaye, это Джон Леннон?
- Да пошел ты!.. – вскипел МакКаффри (правила приличия не позволяют нам в точности передать ответ чартерного агента. – С. Б.).
Хэнк Халстед улыбнулся – он был полностью удовлетворен! - и пошел на яхту. Хотя МакКаффри явно имел в виду что-то другое.
Вся команда по-прежнему сидела в кокпите.
- Чашку кофе, капитан? – спросил его Джон Леннон.
Сам по себе
Шон Леннон родился 9 октября 1975 года, день в день с отцом, с разницей в 35 лет.
Роды протекали тяжело. Пришлось делать кесарево сечение. Все это время Джон был рядом с Йоко. На протяжении многих лет он испытывал чувство вины: три беременности закончились выкидышами, и врачи склонялись к тому, что супруги останутся бездетными – из-за Джона. Годы пристрастия к алкоголю, наркотикам, галлюциногенам не могли не сказаться на его здоровье. Но он взял себя в руки! И опять же благодаря Йоко…
Осенью 1973 года она настояла на том, чтобы они расстались. К тому времени Джон совсем расклеился: периоды творческого застоя случались все чаще, вера в свои силы иссякала, целыми днями он просиживал в одиночку в своей спальне и пил, пил, пил.
Супруги расстались, и Джон пустился во все тяжкие, пока не пресытился до такой степени, что все вокруг стало ему отвратительно, и в первую очередь он сам.
Он вернулся к Йоко в начале 1975 года тихим, трезвым… и любящим. Ему казалось, что он наконец-то нашел смысл жизни, и он в том, чтобы служить своей семье. Своему сыну! Джон не сомневался, что у него будет сын. Только бы все обошлось…
- Что вы лезете ко мне за автографами, лучше спасите мою жену!
Он был в бешенстве. Йоко переливали кровь, а к нему, не находящему себе места, мечущемуся по больничному коридору, цепочкой шли врачи и медсестры с просьбой расписаться на конвертах его пластинок.
Все обошлось. После рождения сына Йоко Оно заявила, что свою роль она выполнила, теперь – очередь Джона. Он не только не возражал, именно этого он хотел.
Наступило время «великого перерыва». Позади остались распри с бывшими участниками The Beatles и снятие судимости за хранение наркотиков, борьба в американскими чиновниками за получение green card и тщетные попытки сочинить что-то по-настоящему новое и значимое. Гитара была отставлена в сторону, все внимание было отдано Шону, все помыслы были лишь о нем.
Леннон являл собой пример образцового отца, по крайней мере, как это понимают многие женщины, и как представлялось это Йоко Оно. В доме было 20 человек прислуги, и при этом Джон сам кормил ребенка, купал его, менял пеленки, одевал. Когда Шон чуть подрос, он играл с ним, читал вслух книжки, вместе они пекли хлеб и раскладывали коллекции из цветных камешков, подобранных на пляже.
Тем временем Йоко Оно занималась делами, прежде ей абсолютно чуждыми. Она открыла в себе талант предпринимательницы. Начала она с того, что принялась скупать квартиры в доме №1 на западной 72-й улице в Манхеттене, рядом с Центральным парком. Дом назывался Dacota Building. Здесь Джон и Йоко жили уже несколько лет и были бы совсем не против, чтобы весь дом стал их собственностью. Увы, это было невозможно, слишком много известных и очень состоятельных людей были их соседями.
После квартир Йоко перешла к сельскому хозяйству. В штатах Вирджиния и Нью-Йорк фирмой с характерным названием Lennono было приобретено четыре фермы, а также 250 племенных коров голштинской породы. Раз или два в неделю с ферм в Нью-Йорк доставлялись свежие продукты.
Затем в штате Флорида было приобретено поместье, а на северном берегу Лонг-Айленда, в районе Cold Spring Harbor, дом с видом на океан. Из этих окон Джон видел яхты, идущие по ветру и против него, и все чаще думал о том, что вот если бы и он так же…
Мысль превратилась в мечту после того, как к нему заехал старый товарищ Мик Джаггер из The Rolling Stones. На пару с Миком он катался на лодке по заливу. В две гитары они переиграли-перепели чуть ли не все хиты рок-н-ролла. Давно Леннон не был так счастлив.
Может, это гены?
Его отец, Альфред Леннон, был матросом торгового флота, и мальчишкой Джон постоянно бегал в Ливерпульский порт в надежде увидеть отца, который предпочел палубу и кубрик на море садику и квартире на берегу.
Тогда Джон думал: вот было бы хорошо пробраться на какой-нибудь корабль и уплыть далеко-далеко от домашних забот, от школьных неприятностей и насмешек одноклассников, отцы которых не ходили по морям-океанам, а каждый вечер приходили с работы домой.
Так, может, море вернет ему музыку?
Джон позвонил своему помощнику Фреду Симену:
- Слушай, Моряк (seaman дословно - моряк. – С. Б.), всю свою жизнь я мечтал иметь собственную лодку и научиться ходить под парусом. Время пришло.
- Вчера было рано? – хмыкнул Симен, бывший скорее другом музыканта, чем наемным сотрудником. – А завтра будет поздно?
Джон Леннон улыбнулся так, как умел только он – чуть заметно и очень проникновенно:
- Такое случается, Фред. В сорок лет человек вдруг понимает, что жизнь проходит мимо. Он приказывает себе встать с дивана, покупает спортивный автомобиль или мотоцикл и отправляется на поиски новых ощущений, приключений. Мне не нужна машина и мотоцикл. Мне нужна яхта.
В конце апреля 1980 года Фред Симен купил для Леннона простенький 14-футовый швертбот – из тех, что с большим успехом строила и продавала семейная верфь
Совладелец верфи, 25-летний Тайлер Конис, взялся обучить Леннона азам яхтинга. Каждый вечер в течение месяца они ходили по заливу, и если поначалу у Джона ничего не получалось, то постепенно дело пошло на лад. Не в малой степени этому помогли пособия по управлению яхтами, которые Леннон штудировал с прилежностью новичка. Учебники он чередовал с книгами о знаменитых мореплавателях прошлых веков. Эти книги он просто обожал!
Свою лодку Джон хотел назвать Strawberry Fields – по одноименной песне, которую он написал в честь и в память детского дома в Ливерпуле. Однако Йоко настояла на другом названии. Среди многих ее увлечений была история древнего Египта, и яхта получила имя в честь египетской богини плодородия Изиды.
Когда месяц спустя Джон заговорил о том, что хочет отправиться в дальнее плавание… ну, не очень дальнее, на несколько сот миль, Йоко посоветовала ему обратиться к их семейному консультанту Такаши Йошикава. Без рекомендаций знаменитого астролога она не заключала ни одной сделки, его же советами руководствовалась в семейной жизни.
Йошикава считал, что над головой Джона «собрались тучи, закрывающие солнечный свет и омрачающие его жизненный путь». Он уже отправлял Леннона самолетом в Южную Африку в надежде, что там он «выскользнет» из-под зловещих туч, но, увы, этого не произошло. Вот и на этот раз, сверившись с цифрами и звездами, астролог пришел к выводу, что такое плавание будет на пользу его клиенту. Но плыть надо туда, где небо чистое!
- А это… - Такаши Йошикава еще раз сверился с гороскопом. – Это на юго-восток от Нью-Йорка.
Джону достаточно было взглянуть на карту, чтобы понять, где это благословенное место. Бермудские острова!
Далее возник вопрос: на чем плыть… то есть идти. Йоко настаивала, чтобы и в этом мужу помогли астрологи и экстрасенсы. Они выберут из кипы яхтенных журналов нужный, они же найдут подходящее объявление. Джон не спорил, но неожиданно супруга смягчилась и позволила заняться организацией путешествия Тайлеру Конису.
Тот позвонил знакомому чартерному агенту Полу МакКаффри и узнал, что в Ньюпорте есть подходящая яхта: шлюп, мореходный и достаточно комфортный, длина 43-фута… Только согласится ли капитан?
Капитан согласился.
На следующий день Джон и три брата Конис сели в двухмоторный самолет Cessna, чтобы отправиться в Ньюпорт.
На трапе Джон обернулся к Фреду Симену, который на ближайшую неделю должен был стать нянькой для Шона.
- Встретимся в раю! – крикнул он.
Райские места
Джон Леннон был рад, что выбор Такаши Йошикава пал на Бермудские острова. Наверняка там тоже красиво, тихо и спокойно, как на островах Полинезии. Вот где истинный рай! Он знает, он видел. Именно там, на Таити, пятнадцать лет назад Джон впервые ходил под парусом, и пусть не в качестве настоящего яхтсмена, всего лишь пассажиром, но все же…
Напоминать жене о своем давнем опыте Джон не стал. Ни к чему. Потому что тогда рядом с ним была Синтия Леннон, урожденная Пауэлл, его первая жена.
…Это был 1964 год. Битломания набирала и набирала обороты. Все попытки скрыться от толп поклонников оказывались тщетными. Оставалось бежать! И чем дальше, тем лучше. Благо отпуск, дарованный звукозаписывающей компанией и гастрольным графиком, это позволял.
Чтобы и на краю света остаться неузнанными, надо было придумать себе вымышленные имена. И они их придумали. Мистер Маккартни стал мистером Мэннингом, мистер Старр - мистером Стоуном. Их спутницы назвались мисс Эшкрофт и мисс Кокрофт. Мистер Леннон превратился в мистера Лесли, а его жена Синтия - в миссис Лесли. Мистер Харрисон стал мистером Харгривзом, а его подруга Патти Бойд - мисс Бонд.
Господа Мэннинг и Стоун и сопровождающие их дамы должны были провести отпуск на Виргинских островах, а супруги Лесли, мистер Харгривз и мисс Бонд — на Таити, путешествуя на яхте.
Путь на просторы Тихого океана оказался долгим: из Лондона на частном самолете до Амстердама, оттуда до Гонолулу через Ванкувер, и уже с Гавайских островов – на Таити.
Увы и увы, инкогнито сохранить не удалось: в аэропорту Папеэте, столицы острова, их поджидали журналисты. По счастью, не только они. В рядах встречающих стоял молодой парень диковатого вида, явно европеец. В одной его руке были цветы – на Таити без них никак, в другой - плакатик с надписью «Мистер и миссис Лесли. Мистер и миссис Харгривз».
Это был Роу Грэхем, англичанин, волей случая заброшенный в эти места. Ему предстояло ближайшие три недели исполнять роль переводчика на борту 60-футовой шхуны Mayls. Ее экипаж ни слова не знал по-английски, а прибывающие гости – лишь с десяток слов по-французски. Вот Грэхему и предстояло «наводить мосты» между командой и заезжими туристами.
«Среди прибывших пассажиров появились двое лохматых парней в сопровождении бледнолицых блондинок, - вспоминал Грэхем. – Опознав в них «битлов», я чертыхнулся по поводу того, что не взял фотоаппарат. Только 20 минут спустя я с изумлением обнаружил, что это именно те, кого я встречаю. После таможенного досмотра, когда липовые мистеры и миссис появились в зале, репортеры кинулись вперед, но я перехватил их жертв. Мы запрыгнули в такси и отправились в порт, к месту стоянки яхты. Здесь нас никто не знал и не ждал, и ребята вздохнули свободно».
Они отплыли на следующий день в 2.30 пополудни под проливным дождем. Первоначально «битлы» собирались отправиться на острова Туамоту, но капитан Mayls объяснил, что там, действительно, можно наслаждаться покоем и уединением, но не молоком, льдом и свежими фруктами. Поэтому было решено северо-востоку предпочесть северо-запад и побывать на Хуахини, Раятеа, Тахаа, Муреа и, конечно же, на Бора-Бора, как считается, красивейшем из островов мира.
Настроение путешественников было великолепным ровно до тех пор, пока Mayls не оказалась за цепочкой рифов. Море было бурным, ветер – сильным, команда не справлялась с парусами, поэтому пришлось запустить мотор. Тут-то и началось…
Капитан Mayls так усердно готовился к вояжу, что даже покрасил двигатель. И когда мотор завели, от него потянуло такой вонью, что находиться в каютах было невозможно. Пришлось перебираться на гуляющую под ногами палубу. Качка и омерзительные ароматы горящей краски быстро сделали свое дело: первым «сломался» Джордж Харрисон, за ним – Синтия, потом – Патти.
- Надо возвращаться, - сказал Джордж, утирая губы. – Сил нет.
- Полпути позади, старик, - отмахнулся Джон, которого морская болезнь обошла стороной. – Капитан считает, что надо идти вперед. Потерпите, ладно?
Харрисон уныло кивнул. У девушек, чьи лица были странного зеленоватого оттенка, не хватило сил даже на это.
На закате они бросили якорь в закрытой от волн лагуне острова Муреа.
«На следующее утро я проснулся и выглянул в иллюминатор, - писал в своей автобиографической книге Джордж Харрисон. - Это было изумительно. Гладь лагуны, горы и кокосовые пальмы. На золотом пляже играли дети. Невдалеке каноэ с пятью или шестью таитянами скользило по зеркальной воде. И тут я испытал блаженство».
Когда Джордж поднялся на палубу, Джон был уже там. Он встал в 7 утра, и все это время в каком-то тихом упоении любовался окружающими красотами. Он стоял, облокотившись на гик, с видом абсолютно счастливого человека.
Жизнь была хороша! Они ныряли с аквалангами, ловили рыбу, гуляли по островам, по вечерам играли на гитарах и пели. И вообще, развлекались, как могли. На острове Хуахини Джон и Джордж надели женские парики, соломенные шляпы и устроили настоящую клоунаду. Суровый капитан-полинезиец хохотал до упаду, а потом заявил, что не видел ничего смешнее со времен фильмов Чарли Чаплина.
В воскресенье 9 мая они пришли на остров Раятеа, на следующий день уже были на острове Тахаа, где задержались на 5 дней.
Последние два дня выдались дождливыми, и Джон решил сочинить пару песен. "Этого хватит, чтобы расплатиться за эту поездку", - сказал он.
Потом они отправились на Бора-Бора, чья сдвоенная горная вершина внезапно и вырастает из бескрайнего океана. Здесь и на маленьком острове Мати-Табу, находящемся неподалеку, они провели последнюю неделю их отпуска.
Пришло время возвращаться на Таити. Но тут испортилась погода. Помня о том, как ему было плохо в начале плавания, Джордж заявил, что такого кошмара больше не переживет, так что он возвращается в Папеэте на самолете.
- Там и увидимся, - сказал он.
- Посмотрим, кто доберется быстрее, - засмеялся Джон. - Можешь лететь, а я не готов жертвовать удовольствием еще раз пройти на яхте по бурным водам.
Ветер действительно был сильным, длинные пологие волны поднимали и опускали яхту. Под всеми парусами Mayls прошла финальные 130 миль за один день.
В субботу 23 мая «битлы» устроили прощальный ужин и попрощались с командой шхуны. В воскресенье они улетали. В аэропорту их снова поджидали фотографы.
- Яхта была нашим убежищем, - с горечью произнес Джон. – А теперь мы возвращаемся в мир, как на поле боя.
На юго-восток
Четвертого июня 1980 года Megan Jaye снялась с якоря в доке Мерфи (сейчас Newport Yachting Center. – Ред.). Впереди были 650 миль мимо мыса Гаттерас, снискавшего себе недобрую славу «кладбища кораблей», и загадочный «бермудский треугольник». Впрочем, никого на борту яхты вся эта мистика нисколько не беспокоила, даже Джона Леннона, который обычно с интересом и настороженностью относился «к тому, что есть, но непонятно».
Первые два дня были фантастическими. Солнце грело палубу и разбрасывало «зайчики»» по волнам. В озорстве с ними соревновались дельфины. Команда находилась в приподнятом настроении, тем более что капитан Халстед умело распределил вахты: Джон и Тайлер – одна пара, Эллен и Кевин – другая, он сам на подстраховке, «собачья вахта» тоже за ним.
На третий день пути солнце скрылось за облаками. Ветер все усиливался, и вскоре в порывах достигал 65 узлов. Волны становились все выше. Вот они уже высотой 20 футов, и продолжают расти…
Качало так, что братья Конис все, как один, свалились с жесточайшей морской болезнью. На ногах оставались двое: Леннон – на камбузе, и капитан Халстед – у штурвала. Больше двух суток он не оставлял его, пока не понял, что... все, это предел.
- Джон, займи мое место, - крикнул он, перекрывая вой ветра и грохот волн.
Халстед никогда не думал о Джоне как о рулевом. Да, Леннон мог управлять яхтой, когда за его спиной стоял опытный моряк, и не более. Ему еще очень многому предстояло научиться, фактически все это плавание было одним большим уроком.
Обязанности Леннона не простирались дальше камбуза, и так бы и было до самых Бермуд, если бы не шторм.
Волны обрушивались на Megan Jaye с такой силой, что погнулся кормовой релинг. Ни до, ни после Хэнк не видел ничего подобного.
Услышав приказ капитана, Леннон обернулся:
- Слушай, кэп, мои мышцы годятся только для игры на гитаре.
Но Халстед, которым руководило отчаяние, остался неумолим.
Позже Джон Леннон расскажет журналистам об этом плавании:
«Сначала я был в ужасе, но Хэнк показал мне, как держать курс и удерживать яхту кормой к волне. Я старался все делать правильно и при этом понимал, что капитан не позволит мне совершить какую-нибудь глупость. Целый час он был рядом со мной и только после этого спустился в каюту. Наверное, понял, что больших ошибок я не допущу, а скорее, он уже просто не мог бороться со сном. Я управлял яхтой шесть часов кряду. Я держался курса, хотя все было против меня. Волны били меня по лицу, временами я оказывался погребен под водой. Ничего даже отдаленно похожего в моей жизни не было. И никаких перспектив! Ты не можешь отказаться, не можешь спрятаться, скрыться. Это как на сцене: раз попав на нее, тебе уже не уйти. Две волны бросили меня на колени, распяв на штурвале. Мне было дико страшно. И вдруг все изменилось… Я принял этот мир, это море, эти волны, и закричал: «Помоги мне, Господи! Не такое уж я дерьмо». И страх пропал. Я стал петь старые шотландские песни. Я чувствовал себя викингом, аргонавтом Ясоном. Я был всесилен».
Когда Хэнк Халстед вернулся на палубу шесть часов спустя, он увидел другого человека. Лишь внешне этот человек был похож на того парня, который впервые поднялся на борт Megan Jaye три дня назад. Нет, тот парень ему тоже был симпатичен. Они были почти ровесниками, в 60-е годы оба экспериментировали с психоделиками, так что поговорить им было о чем. Они словно играли в пинг-понг, меняя темы от одной к другой, и даже касаясь тех, которые Джону были тягостны или неприятны.
- Джон, своими песнями ты тронул миллионы сердец, что собираешься делать дальше?
- Я собираюсь поднимать своего сына, Хэнк.
Да, тот парень был ему по нраву, но этот нравился гораздо больше. Этот готов был начать все сначала. Он словно открыл в себе сильного человека, которым на самом деле всегда был.
- Курс?
- Все нормально, капитан.
- Хорошо, - кивнул Халстед. – Надо еще починить паруса. Поможешь?
Шторм стал стихать, и к рулю встал чуть оправившийся от морской болезни Тайлер Конис. А Джон и Хэнк до самой темноты чинили паруса…
Несколько часов шторма преобразили Леннона, и это заметил не только капитан яхты.
Встретившись с Джоном, Фред Симен сразу отметил: что-то произошло. И дело не только в обветренном лице и мозолях. Ленном буквально лучился здоровьем, был переполнен энергией. И с удовольствием делился своими впечатлениями:
- Ты не представляешь, Фред, каково это, когда смотришь вокруг, и не видишь ничего, кроме неба и воды. В один и тот же миг ты одинок и прикасаешься к чему-то всесильному. Это ошеломляющее чувство свободы.
9 июня Megan Jaye после семидневного плавания вошла в порт Сент-Джордж. Тогда же в судовом журнале появилась запись: «Дорогая Megan, нет ничего лучше места, которого нет». После этого следовали добрые слова капитану Хэнку Халстеду. Плюс фирменный карикатурный автопортрет и набросок Megan Jaye. И подпись: «С любовью, Джон Леннон».
Такаши Йошикава оказался прав.
Тучи рассеялись.
Последний аккорд
Он не собирался отказываться от своих планов – пересечь Атлантику под парусами на своей яхте. Хотя без уточнений не обошлось. Это плавание должно было стать своеобразным началом его гастрольного турне. Несколько концертов в Великобритании, обязательно в Гамбурге – городе, ставшем отправной точкой в карьере The Beatles, потом возвращение в Штаты и там еще два-три концерта В Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, возможно, еще где-нибудь.
Он снова хотел выйти на сцену! Он снова сочинял музыку! Море вернуло его к жизни!
«Это плавание стало одним из самых главных событий в моей жизни, - признавался Джон Леннон в интервью журналу Playboy. – В море я соприкоснулся с космосом, и космос подарил мне песни».
Так и было. Джон снова взял в руки гитару; слова снова складывались в стихотворные строчки.
Наверняка сказалась и «магия» острова. Конечно, это было не совсем то, что он видел на Таити. Это не был рай, не было и прежнего благоговения перед роскошью природы. Здесь было слишком много людей, от которых приходилось прятаться за темными очками и под полями шляпы. И все же это было очаровательное место с аккуратными домиками и почтовыми ящиками у ворот, миниатюрными копиями этих домов. Под неумолчный хор сверчков и цикад Ленно упивался «британской колониальностью» острова, здесь все напоминало ему о родине, которую он покинул так давно.
На имя Джон Грин музыкант снял дом в уединенном местечке Fairylands недалеко от Гамильтона, административного центра архипелага. Одну из комнат дома он переоборудовал в музыкальную студию.
За семь недель, проведенных на Бермудах, Джон написал почти все песни, которые потом войдут в альбом
Double Fantasy.
Название для пластинки Леннон придумал в местном ботаническом саду. В этом саду он часто гулял с сыном Шоном, которого привез на острова верный Фред Симен. Там он увидел цветок из рода freesia, который назывался «Двойная фантазия». Вот, лучше и быть не может: по замыслу Леннона, на пластинке должны перекликаться мелодии и песни, сочиненные им и Йоко Оно.
Пластинка вышла в ноябре 1980 года. В запасе было еще материала по меньшей мере на два диска, в один из которых должно было войти попурри Sea Ditties из четырех матросских песенок, и это тоже было откликом на его плавание на Megan Jaye.
Все оборвалось пятью выстрелами в спину. Джон Леннон был убит 8 декабря 1980 года. Марк Чэпмен, убийца, почему-то решил, что во всех его жизненных невзгодах виноват его кумир, идол…
Смерть Джона Леннона потрясла мир, потому что ушел человек, сумевший сказать что-то очень важное целому поколению.
В Нью-Йорке, в Центральном парке, напротив его дома, четыреста тысяч человек, собравшиеся попрощаться с Джоном Ленноном, почтили его память десятиминутным молчанием.
Капитан Хэнк Халстед был среди этих людей. Он плакал.
Четыре минус два
В то время как Джон Леннон грезил парусами, его коллеги по группе в начале 60-х проявляли к плаваниям на яхтах полное безразличие. Лишь раз Джордж Харрисон составил товарищу компанию в путешествии на острова Полинезии, но морская болезнь сильно подпортила ему впечатление от плавания. Правда, одиннадцать лет спустя Харрисон решил проверить себя и опять вышел в море под парусами. Увы, морская болезнь вновь стерла все краски с его лица, а затем надолго приковала к борту. Больше Джордж уже не экспериментировал.
Ринго Старр парусным яхтам всегда предпочитал моторные – и чем роскошнее, тем лучше. Что же касается Пола МакКартни, то с годами он проникся к парусу таким уважением, что… Впрочем, дадим слово петербуржцу Владимиру Логинову, вице-президенству Всероссийской федерации парусного спорта.
«Это был 2004 год. В рамках мирового турне Пол МакКартни приехал в Петербург. Услышать легендарного битла было моей заветной мечтой, поэтому я еще за месяц до концерта купил билет во второй ряд, что не только слышать, но и видеть.
До концерта оставались считанные дни, когда мне позвонили. Сверху… И спросили, смогу ли я оперативно подготовить лодку для вип-персоны. Было около 11 вечера, но я сказал: «Не вопрос – а что за персона?» Мне ответили в том смысле, что вот завтра и увидите. Приезжайте в 9 утра на Дворцовую площадь, вас встретят. Тут я стал догадываться, хотя не верилось…
Утром мы с Анатолием Михайлиным, я его попросил мне помочь, были на Дворцовой. Там стояли штук тридцать фур с оборудованием. Меня встретили, провели к одному из тягачей. Из фуры стали доставать лодку. Оказывается, они ее всегда с собой возят. Я посмотрел: международный класс Sunfish. Обводы – шарпи, а вооружение мне незнакомое – гуари. Но ничего, вооружим! Лодку поставили на трейлер, и мы покатили к Константиновскому дворцу. На берегу занялись делом, стараясь не обращать внимания на окруживших нас товарищей в серых костюмах. К 10 утра справились. Тут приехал Джон - личный телохранитель того, кому предстояло выйти на воду, и попросил «серых» отойти на 100 метров. Потом прибыл брат яхтсмена Майк, еще раз все проверил. А потом подкатил «мерседес», и из него вышел МАККАРТНИ. Он был в джинсах, рубашке и тапочках.
Мы поздоровались и вышли на воду: сэр Пол – на своей яхточке, вы втроем - на катере. Погода была солнечная, с хорошим ровным ветром. Я спросил, какую дистанцию разметить – «петлю» или «треугольник». Сэр Пол ответил, что лучше «классику». Я поставил вешки и дал стартовый сигнал. Дистанцию Маккартни проходил умело, практически ни одной ошибки на поворотах. Так продолжалось два часа. По окончании мы договорились, что завтра будет еще одна тренировка. Замечу, что меня предупредили: фотографировать нельзя, просить автографы нельзя… Все время тренировки Джон и Майк следили, чтобы это правило никем не нарушалось.
На следующий день мы встретились и начали с того, что позавтракали в ресторане Константиновского дворца. Я ограничился кофе. Затем пошли к воде. Я выставил дистанцию. Маккартни тренировался около часа. Пока ребята убирали лодку, сэр Пол пригласил меня еще выпить кофе. Мы проговорили больше часа, и это был совершенно свободный разговор. Я снял комбинезон и остался в спортивном костюме, а Пол был вообще босиком…
Я рассказывал о парусном спорте в Петербурге, его истории. И все, что я говорил, было для МакКартни откровением. И тут он говорит: «Давай». – «Что давай?» - «Ручка есть?» Я понял, что он хочет дать автограф, а у меня с собой ничего – только фотография сына. Говорю: «Вот, это мой сын, зовут Владимир». – «Ты – Владимир, он – Владимир… Путин?» Шутник! Так он на фотграфии сына и расписался… Когда мы прощались, то обнялись, и я подарил Полу значок Санкт-Петебургского парусного союза, а он вручил мне две контрамарки на концерт, я их потом друзьям отдал.
И знаете, что еще? Месяца через три был телемост Познера, в котором участвовал Пол МакКартни. Так во время этого телемоста у него на груди был наш значок. Я глазам не поверил! Приятно было».
…И еще о сэре Поле. На днях журнал Practical Boat Owner сообщил, что Пол МакКартни решил за без малого 100 тысяч фунтов продать свою яхту «Барнеби Радж» (48 футов; построена в 1956 году в Каусе; названа по одноименному роману Чарльза Диккенса), которую приобрел еще в 1987 году. Правда, яхта это моторная, служила исключительно для рыбалки. Такую не жалко.
Vagrant станет рифом
Остров Мадейра вскоре лишится одной из своих достопримечательностей. Тридцать лет она собирала туристов на набережной столицы острова – города Фуншал, и вот… отправлена в отставку. Речь идет о яхте Vagrant, некогда принадлежавшей группе The Beatles.
Сейчас яхта дожидается решения своей участи в сухом доке порта Канисал и представляет собой жалкое зрелище. Ржавчина, облупившаяся краска, во время буксировки яхта чуть не пошла ко дну, а в довершении ко всему потеряла мачту. Скорее всего, Vagrant будет выведена в море и затоплена, чтобы стать искусственным рифом. Хотя власти Мадейры полагают, что и в таком состоянии яхта останется «лакомым куском» для туристов, во всяком случае, для тех из них, что увлекаются дайвингом. А значит, и на дне океана «Бродяга» (так переводится Vagrant) не обретет покоя.
Решение, однако, еще не принято. Против такого финала выступают очень многие, в том числе и на Мадейре, все те, кто не мыслит свою молодость, а значит, и свою жизнь без музыки Beatles. Споры продолжаются, и единственный, кто не принимает в них участие, это последний владелец яхты Жоао Бартоломео Фариа.
Португальский бизнесмен приобрел Vagrant в конце семидесятых – после того, как яхта потерпела крушение у берегов острова Гран-Канария в рождество 1977 года. Побудило его к этому прежде всего биография судна, в числе владельцев которого были греческий магнат Гуландрис, шотландский певец Донован, а главное – «битлы».
Яхта была построена в 1941 году для одного из представителей могущественного клана Вандербильтов. В руках мультимиллионера она пробыла не слишком долго. Потом была длинная цепочка владельцев, не оставивших яркого следа в истории яхты, пока в конце 60-х Vagrant не был приобретен The Beatles. Сделано это было не только потому, что у музыкантов было полным-полно свободных денег, которые они вкладывали в движимое и недвижимое имущество, хотя и это было одной из причин. Но отнюдь не самой важной. К концу десятилетия отношения между музыкантами стремительно ухудшались. Поначалу они винили в этом не себя, а окружающих. Фотографы и толпы поклонников буквально шагу не давали им ступить. И тогда музыканты решили купить какой-нибудь необитаемый греческий остров и построить там четыре дома – для Джона, Пола, Джорджа и Ринго. Так они будут вместе и в то же время порознь - и вдали от остального человечества! Добираться до острова предполагалось на яхте, ею и должен был стать Vagrant.
Прошло совсем немного времени, и жизнь расставила точки над i. Группа распалась – все-таки дело было не в мире вокруг, а в мире внутри каждого из музыкантов. Vagrant был продан.
Сеньор Фариа, став владельцем яхты, решил не использовать ее по прямому назначению. Судно было поднято на набережную, и скоро ресторан-бар Vagrant The Ex-Beatles Yacht открыл свои двери, точнее – опустил сходни.
Три десятилетия заведение вело безбедное существование, но февральский шторм 2011 года натворил бед. Набережная Фуншала была настолько изуродована, что требовала коренной реконструкции. Ресторан Vagrant внезапно стал серьезной помехой в этом. Яхту нужно было как минимум подвинуть. Однако сеньор Фариа отказался вносить свою финансовую лепту в дело благоустройства, ссылаясь на недостаток средств. Тут-то и выяснилось, что этот недостаток уже несколько лет не позволяет владельцу ресторана вносить арендную плату, все-таки яхта-ресторан стоит на муниципальной земле.
Препирательства между городскими властями и злостным неплательщиком продолжались два года, и, в конце концов, завершились «отъемом» собственности. А дальше буксировка, потеря мачты, сухой док… И все идет к тому, что дни яхты сочтены. Кому нужна эта развалина, даже если она когда-то принадлежала великолепной четверке из Ливерпуля.
Megan Jaye в хороших руках
Стивен Фуллер оказался на Бермудских островах именно в те дни, когда там был Джон Леннон. И хотя Стивен был поклонником The Beatles, он даже не подозревал, что где-то рядом – его кумир. Двадцать лет спустя Фуллер, яхтсмен и путешественник, купил ту самую Megan Jaye, опять же не имея понятия, что именно на ней Джон Леннон проделал путь от Ньюпорта до Бермуд.
«Если бы знал, - признается Стивен, - то не дал бы яхте новое имя Jubilee. А когда узнал, то не стал переименовывать обратно, это совсем не по-морскому. В моем «багаже» 40 тысяч морских миль, и я часто думаю, что когда-то вот в этом кокпите сидел Леннон, а вот койка, на которой он спал… Здесь, на этой яхте произошло его перерождение. Да, я знаю, яхты и паруса, борьба со стихией, опасности и победы могут изменить человека. Даже не так, они обязательно его меняют. Джон Леннон прошел через это, как и все моряки. Здесь он понял, что человек – пылинка в Космосе, крохотное пятнышко на просторах океана. А потом он вновь обрел землю».
Памятник и диск
Когда поклонники Джона Леннона с Бермуд решили увековечить факт пребывания «лучшего из битлов» на их острове, они поставили ему памятник в Ботаническом саду. Скульптура работы местного художника Грэма Фостера включает в себя цветок Double Fantasy, гитару и контуры лица музыканта… Раз в год в ботаническом саду проводится кон
Гостей: 155
Скрытых: 0
Пользователей: 0
Cinco de Mayo