То, что надо!! Без лишней мишуры 

Прямо muchísimas gracias!!! Хорошая шпаргалка!!

Здорово!!! Однажды имел возможность краешком глаза увидеть регату "Аристократов Морей". Спасибо,  bigbird!! Обязательно к посещению!!

Меня зовут Артём. Мне 20 лет. Я поляк из Белоруссии. Окончил университет по специальности «Международные отношения». На данный момент я посетил 48 стран и не намереваюсь останавливаться на этом.

Первая мысль о пересечении океана пришла мне в голову около двух лет назад. Но в течение этой пары лет я оставлял задумку в категории «было бы круто это сделать, но, может быть, как-нибудь потом». И так она там и пребывала, пока я не полетел проведать свою подругу в Португалию, в Лиссабон.
Лечу я себе из нидерландского Маастрихта в португальский Фару и тут как-то неожиданно понимаю, что океан — он же совсем рядом. По сути, половина Португалии окружена океаном. Обо всём этом я и так прекрасно знал, у меня с географией вообще всё в порядке, но только в самолёте я осознал, как это стечение обстоятельств можно использовать для осуществления одной из моих самых давних задумок.



В группе яхтостоперов в «Фейсбуке» (да, и такая есть) я узнал ещё год назад, что отправная точка на Карибы — это Канарские острова, в крайнем случае — Гибралтар. А до Гибралтара из Португалии было совсем уж рукой подать — каких-то 450 километров. Зашёл в эту самую группу проверить, когда начинается сезон пересечения океана из Европы в Америку. Оказывается, с середины октября до середины января. Идеально.

C подругой Алиной, которая составляла мне компанию по пути из Польши в Португалию мы поехали в Севилью, город в Испании. Там мы провели некоторое время, просто гуляя по городу. Подруга улетела. И я решил, что «Гибралтар ближе, чем Лиссабон» звучит как отличная причина отправиться именно туда.

Гибралтар — это заморская территория Великобритании. Это даёт ему определённые торговые и налоговые преференции. Гибралтар также является частью Европейского союза и имеет при этом отдельную от Соединённого Королевства юрисдикцию и налоговую систему. Экономика базируется в основном на блэкджеке (оффшорное банковское дело обеспечивает около 20% ВВП — территория является популярным местом дислокации корпораций азартных игр) и проститутках. Но это всё сухие факты. На деле для большинства испанцев он огромная заноза в заднице, а для тех жителей юга, что живут около границы с Гибралтаром, — это не заноза в заднице, а сигареты в заднице. Почему? Люди покупают сигареты/алкоголь в Гибралтаре очень дешёво, а продают в Испании в близлежащих регионах подороже. Так и живут.

Приезжаю я под Гибралтар, а там пограничный переход. Испано-британская граница. Проверяют паспорта, смотрят машины — всё как положено. Обычно, имея европейский паспорт, паспортный контроль не вызывает никаких проблем. Но у меня-то белорусский. Я знал об этом заранее, конечно, но решил рискнуть и, не имея визы, проникнуть на территорию Соединённого Королевства. Прохожу контроль с лёгким лицом, будто делаю это каждый день, держа паспорт в руках — обычно они не делают проверок паспорта, достаточно лишь держать его в руках открытым.
Намётанный глаз британца увидел, что паспорт ни хрена не европейский. Он остановил меня. Проверил, визы британской нет — развернул и попросил сначала получить визу и лишь затем возвращаться. Но он меня не знает, ха!

Около Гибралтара есть ещё одна марина — более бюджетная, менее знаменитая, но более популярная для тех, кто оставляет яхту на зимовку. Сразу возле Гибралтара располагается город Ла  Линеа, и в десяти минутах ходьбы от границы — порт. Я решил отправиться туда.

Следующие 20 дней я ходил от одного парусника к другому в попытках разузнать, не держат ли капитаны путь на Карибы. Многие действительно плыли, всё сходится, но они были full — места на лодке были заняты. 20 дней от лодки до лодки. Спать я планировал в местах, найденных по каучсёрфингу, но Гибралтар для меня был закрыт, а в Ла-Линеа всё было занято.

Изо дня в день я расспрашивал капитанов. Были разные варианты: например, до Бразилии, но с белорусским паспортом даже туда нужна виза. Ещё был вариант на Карибы с сумасшедшим австрийцем (у него на яхте я спал около недели, но потом решил свалить, ибо уж очень он странный был), который хотел построить свой катамаран из двух лодок. Был вариант до Африки — но даже в Марокко с моим паспортом нужна виза. Белорусский паспорт ухудшал ситуацию довольно существенно. И боль ситуации была в том, что я совсем ничего не мог с этим поделать.

В сам Гибралтар за 20 дней я попал два раза, хотя попыток проникнуть туда было гораздо больше. Первый раз я открыл паспорт на заглавной странице и с обычным расслабленным лицом прошёл мимо customs — пожилой британец подавал признаки усталости, и так я оказался в Гибралтаре.
Погулял там целый день, вернулся вечером на территорию Испании без проблем — из Гиба в Испанию паспорта не проверяют. Чаще изучают на наличие превышения количества перевозимого алкоголя и сигарет. Второй раз я попал туда точно таким же способом — уже почти перед самым отплытием из Гибралтара.

Нашёл я капитана совсем случайно — общался с поляком (земляк же!), смотрю — сходит капитан со своей яхты, такой весь — ну, знаете, на лице написано «русский». Разговорились, он спрашивает: «А ты кто вообще по жизни — студент или работаешь где? Как сюда попал?» Я ему говорю: «Хичхайкер я». А он вообще не понял: «Ты что, типа, этот, ну, голубой? Или что?» Позднее я ему объяснил, что на английском значит хичхайкер и что такое автостоп.

Капитан был из Крыма. Считает себя русским до мозга костей. В Ла-Линеа ждёт друзей, чтобы отплыть на Канары, а оттуда на Карибы. Но на 100% не уверен, когда они приедут и сколько их будет. Именно это меня и держало в неопределённости после этого разговора. Я как бы рассчитывал на него, но и всерьёз тоже не воспринимал шансы на рейс с ним. В конце концов его друзья так и не прилетели, а я и ещё один парень, Мартин, поплыли с капитаном Толиком на Канарские острова, чтобы оттуда потом отчалить на Карибы.

Яхта была длиной 16 метров, корпус железный, а не пластиковый — соответственно, скорость была ниже, но у нас было преимущество в плане безопасности: если бы мы наплыли на контейнер, который вывалился из огромного транспортного судна, у нас был бы шанс выжить, да ещё и доплыть до суши.



О Мартине. Мартин латыш, по-русски на момент нашего знакомства он говорил так-сяк. Но достаточно, чтобы поддерживать разговор. Мартину 32 года, он уже оставил позади состоявшуюся карьеру топ-менеджера в крупнейшей логистической компании Латвии и прожил некоторое время в Нидерландах. Мартин устал от суеты, от работы, от интриг, от рутины, от трудовых будней. Он решил уволиться, пересечь океан яхтостопом и попутешествовать по Латинской Америке.

Откуда Мартин взялся в Гибралтаре, спросите вы. И я отвечу, что конкуренция в поиске яхты была существенная. За 20 дней сменилось минимум 20 человек, которые нашли свою яхту, и на их место приехали новые люди. И это лишь в одной марине. Я не знаю, какая ситуация была в самом Гибралтаре. Но, по рассказам, тех, у кого был европейский паспорт, там желающих было ещё больше.
С другой стороны, Гибралтар более роскошный порт по сравнению с Ла-Линеа, и, словив яхту там, ты имел не абы какую лодку, а приличную и большую. То есть можно почти наверняка пересечь океан в комфортных условиях, не заплатив ни копейки.

Насчёт цены вопроса. За переход до Канарских островов — пять-семь дней — капитан попросил 50 евро на еду. И это была нормальная цена. Некоторые ребята уплыли, заплатив по 15–20 евро за день, но, по мне, это уже ни хрена не яхтостоп, а скорее коммерческий рейс.

На переходе Гибралтар — Канарские острова у нас порвалось два паруса. Во время стоянки в Гибралтаре капитан потратил существенную сумму на их починку. Я не платил за починку — первые два дня, во время которых парус порвался, я был совсем зелёным от морской болезни. И это было поистине ужасно. Два дня меня рвало и поносило. При этом заснуть тоже тяжело — первый раз в море, яхту качает из стороны в сторону, да ещё и мы попали в небольшой шторм. Капитан успокаивал меня тем, что после двух с половиной дней морская болезнь пройдёт наверняка, ибо это период адаптации организма к качке. Так и было. По прошествии этого времени я встал, вышел на кокпит и почувствовал себя отлично. Разум был чист, я, наконец, почувствовал аппетит — прошло!

На Канарских островах мы занимались починкой того, что поломалось во время короткого перехода. Также у нас появилась идея разбавить нашу мужскую компанию девушкой. К нашему облегчению, на Канарах конкуренция оказалась ещё выше — по нашим подсчётам, на острове находилось около 50 человек, которые хотели пересечь океан яхтостопом, причём многие из них — не чайники, а уже бывалые стоперы, которые однажды пересекли океан, а порой и не раз.

Количество девушек, которые желали пройти Атлантику, тоже было впечатляющим.
Мы же нашли ту девушку. Это была австрийская девушка Ира, которая родилась на границе со Словенией и Италией. Ира разговаривала на немецком, словенском, итальянском, французском и английском. Ещё Ира феминистка. Ещё Ира бисексуалка. В общем, живя — учись.
За трип Канары — Карибы кэп взял по 250 евро. Все деньги пошли на еду. 18 декабря мы отплыли с Канарских островов.

В океане ты видишь все звёзды, которые только можно. В городах ты не видишь ни хрена даже в хорошую погоду. Даже за городом ты не видишь ни хрена даже в хорошую погоду. Лишь далеко от цивилизации можно увидеть всю прелесть, всю красоту звёзд. Осознать, насколько ты незаметен посреди океана, посреди планеты, посреди Солнечной системы, посреди галактики, посреди Вселенной. Завораживает дух, даже на 23-й день перехода.

В океане волны не такие, какими большинство людей привыкли их видеть. Они не захлёбываются, как на пляже. Захлёбываются они только тогда, когда натыкаются на препятствие. В океане они кочуют из стороны в сторону, лишь иногда захлёбываясь и настигая яхту. Формула волны занимает несколько страниц, и предсказать поведение очередной из них довольно сложно. Волны запрокидывали нашу яхту, порой гик уходил под воду процентов на 20. В такие моменты даже то, что было хорошо закреплено, переворачивалось, посуда ходила кувырком, напитки улетали, а мы улетали друг на друга.

Когда ветер раздувает сильнее 25 узлов, верёвки начинают свистеть — первый признак того, что нужно убирать паруса (с нашим маршрутом и нашими парусами 30 узлов уже были опасны). Когда ветер более 30 узлов, верхушки волн начинает срывать, и, надо сказать, в такие моменты это выглядит довольно устрашающе.

На Рождество вдруг настал штиль и вода стала зеркалом. Ира объяснила, что это Пача Мама (богиня Земли) дала нам хорошую погоду. Как раз чтобы мы могли приготовить вкусный ужин и насладиться вечером. Океан выглядел завораживающе.

Обычно мы много плавали, мылись, схватившись за верёвку, за бортом яхты — начинаешь своим телом чувствовать, что и пять узлов (10 км/ч) — довольно ощутимая скорость. Хорошая зарядка, массаж и ванна одновременно.

Во время штиля мы могли отплыть от яхты без верёвок, а капитан нас потом подбирал. Эта картинка до сих пор стоит у меня перед глазами — мы в метрах ста от яхты, втроём: я, Ира, Мартин. Яхта уплыла. Под нами четыре километра глубины. За нами сотни миль до земли. И яхта становится всё меньше и меньше, уходя в закат. Потом капитан нас, конечно, подобрал обратно. Но сам момент по-настоящему бесценен.

После какой-то точки на карте капитан начал побаиваться плавать таким способом — он объяснял это тем, что южные широты скрывают в себе разных опасных рыб, паразитов и плавающих растений. И мы плавали «под нашу ответственность», хотя ответственность всегда была его — капитан отвечает за весь экипаж.

В океане водятся сотни, тысячи разных рыб. Но мы ловили только дораду. Готовить её очень легко: положить на сковородку, пять-десять минут поджарить на масле — и готово. И это очень вкусно. Рыба интересна тем, что меняет цвет — когда мы тянули леску, она выпрыгивала из воды, окрашенная в один, когда мы уже доставали её на яхту, она была другого, а когда мы её разделывали, она была третьего.
Погода почти все время была хорошая — +28 градусов и выше. Даже во время шторма светило солнце, другое дело, что ветер был сильный, так что куртка была очень кстати. Лишь несколько раз мы встретились с холодным дождевым фронтом.

Вахты мы отбывали по три часа каждый, кроме капитана. Самые хреновые вахты были с трёх до шести утра — больше всего хочется спать. Во время вахты нужно наблюдать за обстановкой: силой ветра, курсом, горизонтом и другим.

На кухне тоже были вахты. Каждый день была ротация. Мясо закончилось к середине трипа, ибо морозильник у нас был маленький, как и холодильник, и наши возможности по хранению продуктов были ограничены. Рис и макароны с гречкой — наше всё.

После тяжёлого дня, бывает, засыпаешь мгновенно. Неважно, качает лодку от волн или нет. Порой, даже устав как собака, заснуть тяжело, ибо качка слишком сильная, и тебя банально кидает из стороны в сторону, и ты, даже сумев заснуть, просыпаешься каждый раз от новой волны. В задней части лодки качает меньше.

На первый остров — Барбадос — мы приплыли днём 8 января уже 2015 года. В принципе, это путешествие, которое, я считаю, каждый должен совершить на определённом этапе в своей жизни. Сбросить всю суету, воссоединиться со спокойствием, равновесием. Сейчас я нахожусь на голландской части острова Сент-Мартин, ожидая самолёта домой. Без денег. Я и команда были депортированы из Гренады, перед этим нас также выпроводили с Барбадоса, под конвоем из двух военных кораблей, но это уже совсем другая история.

Учебный материал, содержащийся в книге, изложен в соответствии с действующими программами для подготовки яхтенных рулевых, до рулевого 1-го класса включительно.

Невозможно точно установить, когда и кем изобретен парус. Но совершенно очевидно, что парус — это целая эпоха в истории человечества, изобретение столь же гениальное, как и изобретение колеса. И если колесо помогло человеку в преодолении земных пространств, то парус позволил ему оторваться от берега и познать мир, добраться до самых удаленных его уголков.

Бесстрашные плавания по далеким морям на утлых кораблях, построенных из дерева и вооруженных парусами, дали возможность человечеству расширить границы познания вселенной, узнать и открыть для мира то, что долго оставалось скрытым от него.

Только в России в первой половине прошлого века было снаряжено свыше сорока экспедиций, совершивших под парусами дальние и кругосветные плавания, сопровождавшиеся крупными научными открытиями. Имена наших великих соотечественников — русских мореплавателей и ученых можно найти на многих точках географической карты мира.

Эпоха паруса, насчитывающая несколько тысячелетий. закончилась немногим более полстолетия назад. К концу ее мастерство плавания под парусами достигло небывалого расцвета, и парусники являлись полными хозяевами морских и океанских просторов. Плавание на парусных кораблях воспитывало превосходных моряков, знавших тысячи способов безопасного управления судном в любых условиях плавания, понимавших все капризы морской погоды и умевших выжать все из, казалось бы, ограниченных возможностей судна.

В сложных условиях плавания под парусами сложилась своеобразная романтика — романтика мужественных людей, лихих моряков, не знающих страха в океане и любящих море больше самой жизни.

Ныне парус утратил свое главенствующее положение на море. Но утверждать, что искусство плавания под парусами сейчас не нужно, было бы неверным. Хотя бы потому, что парус прочно завоевал свое место в спорте. Сочетая в себе спортивные и прикладные элементы, парусный спорт — превосходное средство воспитания. Всем, кто хочет познать этот трудный, но интересный и романтичный вид спорта, стать наследником "выжимателей ветра" прошлого, адресована эта книга.

Да всегда, пожалуйста. Главное, чтобы было действительно интересно читать.

"Зиганшин-рок, Зиганшин-буги, Зиганшин сорок дней на юге. Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин слопал свой сапог", - слова этой незатейливой песенки были когда-то известны всей детворе Советского Союза. Пелась она на мотив знаменитого рок-н-ролльного шлягера Clock Around the World. Слова в разных версиях шуточной песенки менялись, но подвиг российских военных описан до мельчайших подробностей: история про съеденные сапоги и гармонь, путешествие в стан идеологического врага – вовсе не выдумка.



История эта началась на острове Итуруп, где 17 января 1960 года ураганный ветер сорвал со швартовки самоходную танкодесантную баржу Т-36. В этот момент на борту находилось четверо солдат – младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Иван Федотов, Анатолий Крючковский и Филипп Поплавский, – все они занимались погрузочно-разгрузочными работами, а баржа могла удаляться от берега максимум на 200-300 метров.

Несмотря на то, что все они служили в стройбате, небольшой "морской" опыт у каждого из солдат все же имелся. Да и кто из юношей в то время не мечтал стать моряком? Асхат Зиганшин, например, еще до армии окончил морское учебное подразделение и даже имел право самостоятельно управлять небольшими судами. Поэтому поначалу ветру, поднявшемуся в небольшом заливе, они не придали большого значения. Однако очень быстро небольшой, казалось, ветер перерос в настоящую бурю. "В считанные секунды поднялись огромные волны, нашу баржу оторвало от швартовочной мачты и давай швырять её по заливу", - так много лет спустя вспоминал начало своей "одиссеи" Анатолий Крючковский.

Они запустили двигатели и попытались зайти в бухту, но попытка не удалась. Многометровые волны, бросавшие небольшое суденышко как щепку, "пощадили" солдат – баржу, хотя она и получила пробоину, не разбило о камни, но вынесло в океан. К этому моменту закончилось топливо, за борт смыло и бочонок с маслом для двигателя, и дрова для печки, сорвало антенну, погас сигнальный огонь на мачте, но команда не отчаивалась. Сначала надеялись, что ветер переменится, и их суденышко прибьет к берегу, а когда ветер усилился – надеялись на то, что их найдут.

Поисковая операция действительно проводилась, и сейчас уже сложно сказать, почему она оказалась безуспешной. Может быть, виной тому метеоусловия, которые не позволяли тщательно исследовать прибрежную зону, может быть, - обнаруженные на берегу обломки бочонка для питьевой воды, а может быть, и ракетные стрельбы, из-за которых всем судам было запрещено выходить в море. Словом, поиски закончились, едва успев начаться. Родственникам военнослужащих сообщили, что они пропали без вести, но все места, где могли объявиться солдаты, взяли под наблюдение. "Пока нас швыряло по океану, у родителей проверяли подвалы и чердаки – вдруг мы дезертировали тогда в шторм и скрываемся от военной службы", - рассказывал в одном из интервью Асхат Зиганшин.

Между тем шторм не унимался, ветер только усиливался, унося баржу в океан, все дальше от берега. Много позже Зиганшин с товарищами узнают, что за время их одинокого плавания, их полузатопленное суденышко преодолело более тысячи морских миль.

Первые дни они практически не спали: Зиганшин с Федотовым по очереди стояли за штурвалом на пронизывающем ветру, а Крючковский с Поплавским мисками вычерпывали из трюма воду и пытались залатать пробоину. Но отсутствие сна стало не самым страшным испытанием для молодых советских солдат. Проверив запас продуктов и пресной воды, они поняли, что еды хватит ровно на двое суток. "Стало жутковато. У нас была буханка хлеба, пара ведер картошки, банка тушенки, немного крупы и несколько пачек "Беломора", - рассказывал Асхат Зиганшин. За несколько дней до того злополучного дня, Т-36 поставили на ремонт и неприкосновенный запас продовольствия сдали на склад. Однако 16 января баржу пришлось срочно спускать на воду для разгрузки прибывающего рефрижератора. В суматохе, видимо, просто забыли вернуть так называемый НЗ.



Решили экономить. Но закончились папиросы, быстро не стало и тушенки… Картошка во время шторма рассыпалась и пропиталась мазутом, однако, спустя некоторое время, уже и она казалась "пищей богов". Бочонок с питьевой водой так же опрокинуло. Пили воду из системы охлаждения двигателей, а когда и она подошла к концу – собирали дождевую.

Впрочем, надежда на спасение оставалась. Спустя несколько дней после начала незапланированного путешествия они нашли в рубке номер газеты "Красная звезда" с сообщением об учебных ракетных пусках в том районе океана, куда их унесло. Надеялись, что суда, направляющиеся на учения, заметят одинокую баржу. Вывесили на мачте флаг бедствия и установили дежурства. Урезали пайки для того, чтобы продержаться до 1 марта.

Но последняя картофелина была съедена 24 февраля. Воду пили по глотку раз в двое суток. По воспоминаниям участников этой страшной "одиссеи", самыми трудными были первые две недели – голод и жажда были мучительными. "Из-за холода крыс на барже не было. Если б были, мы бы их съели. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Пытались делать рыболовные снасти, рыбу ловить, но и это нам не удалось — выйдешь на борт, волной тебе как даст, и ты быстро бежишь обратно", - рассказывал потом Асхат Зиганшин. Именно он и вспомнил рассказ своей школьной учительницы о матросах, питавшихся во время голода кожей, содранной с мачт. "Ремень-то у меня был кожаный. Мы его порезали мелко, как лапшу, и добавляли в суп вместо мяса. Потом от рации ремешок срезали. Потом думали, что у нас ещё есть кожаного. И, кроме сапог, ни до чего больше не додумались", - вспоминал младший сержант. Спустя годы на вопрос, какая она на вкус, кожа кирзовых сапог, Крючковский отвечал: "Очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок". А Асхат Зиганшин почти через 50 лет говорил, что помнит этот вкус до сих пор.
Именно об этом и пели дворовые мальчишки в 60-ые годы:

"Дни плывут, плывут недели,
Судно носит по волнам,
Сапоги уж в супе съели
И с гармошкой пополам.
 
Зиганшин-буги, Крючковский-рок,
Поплавский съел второй сапог.
Пока Зиганшин рок кидал,
Гармонь Федотов доедал".

…К этому моменту их носило по океану уже больше месяца. Впереди - лишь неизвестность. Но ни паники, ни драк, даже ссор среди экипажа не было – поддерживали друг друга, как могли. Пока была цела гармошка, Филипп Поплавский даже иногда играл на ней. Съели и кожаные ремни, и мыло, и даже зубную пасту – оставался один кирзовый сапог. Когда их спасли, весили они не больше 40 килограммов, каждый потерял в весе как минимум по 30 килограммов.



Из воспоминаний Анатолия Крючковского: "В последние дни начались галлюцинации. Мы договорились: если кто-то из нас почувствует, что не сможет дальше жить, то просто попрощаемся и всё. Оставшийся последним напишет наши имена. Как раз в тот день мимо нас проходил корабль. Мы стали подавать ему сигналы, но из-за большого расстояния нас не заметили. Это было 2 марта. Еще одно судно мы увидали 6 марта. Но оно тоже прошло мимо…"

Спасение пришло на следующий день, что называется, откуда не ждали. Их заметили самолеты американского авианосца Kearsage. Однако, когда прилетели вертолеты и сбросили на палубу спасательные веревки, никто из команды не двинулся с места – ждали, когда кто-нибудь спустится. Истощенные, обессиленные, они собирались выставить свои условия - был разгар "холодной войны". По словам Зиганшина, требовать они намеревались продуктов и топлива, а возвращаться хотели самостоятельно. "Одни вертолёты повисели, топливо кончилось — улетели. Прилетели другие. Смотрим — на горизонте огромный корабль появился, авианосец. Когда и у этих вертолётов топливо кончилось, они исчезли вместе с кораблём. И вот тут нам по-настоящему страшно стало, - рассказывал командир экипажа много лет спустя. - Так что, когда через пару часов корабль к нам вплотную подошёл, мы уже дуру не гнали". В общей сложности советские солдаты провели в океане 49 дней…

На борту авианосца думали о барже – в те времена потеря вверенного им социалистического имущества сурово каралась. Даже пытались договориться, чтобы перегнать баржу следом. Баржа практически сразу была уничтожена, но, чтобы не волновать солдат, американцы пообещали, что за судном придет другой корабль. Несмотря на непримиримые идеологические разногласия, экипаж американского авианосца заботился, выхаживал четырех "мореплавателей", даже командир авианосца ежедневно справлялся об их здоровье. Их кормили с ложечки по специальной диете, за их состоянием следил врач, а чтобы "гостям" не было скучно, постоянно показывали кино и крутили музыку. Когда Зиганшин, Поплавский, Крючковский и Федотов немного окрепли, на борту авианосца провели пресс-конференцию. Советских журналистов, конечно, на ней не было. Но дозвонился по телефону корреспондент газеты "Правда" Борис Стрельников - предупредил отважную четверку, чтобы держали язык за зубами. Они и не распространялись. Один из американских журналистов спросил, не боятся ли они возвращаться в СССР и предложил остаться в Америке. "Хотим вернуться домой, что бы потом ни случилось", - решение экипажа баржи Т-36 было общим и однозначным.

Меж тем, авианосец приближался к Сан-Франциско. "[Я] сел и задумался. Я же русский солдат. Чью помощь мы приняли? Из Москвы за нами тоже поэтому долго не ехали. Не могли решить, как с нами правильнее поступить", - вспоминал позже младший сержант Зиганшин. И действительно, в Москве неделю решали – герои эти ребята, или предатели. Когда определились, в "Известиях" появилась статья "Сильнее смерти".

В Сан-Франциско молодых советских парней встречали как героев – мэр даже вручил "золотой ключ" от города. Побывала "четверка отважных" и в Нью-Йорке, и в Париже – сохранились фотографии, где совсем еще худые парни одеты по последней моде – в узкие брюки и остроносые ботинки. По возвращении домой Асхат Зиганшин тут же выбросил эту одежду.

А в Москве, в аэропорту, их встречали толпы народа. Министр обороны Малиновский подарил штурманские часы, "чтобы больше не блуждали в океане", и особым приказом демобилизовал, так как они свое "отслужили сполна". Потом были и многочисленные выступления на комсомольских съездах, и встречи, и мешки писем. В 60-е об "отважной четверке" говорил весь мир – ими гордились, на них равнялись. Зиганшин, Федотов, Крючковский и Поплавский дружили всю жизнь, а вот со своими спасителями так больше и не встретились. Сейчас в живых остались только Асхат Зиганшин и Анатолий Крючковский, но память об отважной четверке будет жить еще долго: о них снят художественный фильм "49 дней", и в 1988 году группа "Коммунизм" посвятила четырем солдатам песню. А еще в 1960-м их подвиг воспел Владимир Высоцкий:

"Зиганшин крепился, держался,
Бодрился, сам бледный, как тень,
И то, что сказать собирался,
Сказал лишь на следующий день:
"Друзья!" Через час: "Дорогие!"
"Ребята! — Ещё через час, —
Ведь нас не сломила стихия,
Так сломит ли голод нас?
Забудем про пищу, чего там,
А вспомним про наших солдат…"

Юлия Грохлина. TVC.RU