Если при виде новой яхты вы не знаете, что сказать — не сдерживайтесь, кричите громче, что это отстой! В качестве подсказки приводим десять причин:

1. Это правда. Корпуса становятся шире, а мебель всё больше напоминает ширпотреб из Икеи: МДФ внутри, тонкий шпон сверху, необработанные кромки, мягкие породы древесины. Опять же острые углы — всё это действительно присутствует на современных яхтах массового производства и действует на нервы.

2. Большинство яхтсменов сталкивались с проблемами яхт мейнстрима. Каждый второй легко подтвердит, что на Жанно-Бенету-Баварии гик задран выше некуда. А что Овни-395 внутри состоит из углов, и человек даже привычный обитать на яхте, об них постоянно бьётся — кто об этом расскажет? Или вот текущие люки на относительно новых Амелях — такое и предположить-то непросто!

3. Владельцы экзотических яхт, как правило, потратили на них немалые средства, уйму времени и весомую часть душевных сил. Поэтому глупо говорить про недостатки. О них принято молчать. В лучшем случае в кругу друзей, или наоборот, случайных встречных в каком-нибудь африканском порту, со смехом можно признаться: «С нашим длинным килем и небольшой парусностью пять узлов — это уже предел мечтаний. А три с половиной — норма жизни». А потом спохватиться, пожалеть о сказанном, налить собеседнику еще пол кружки и заречься говорить подобные вещи, даже если это правда.

4. На диване каждый мнит себя героем. Лавры Федора Конюхова (признайтесь честно) не дают спать спокойно. Если пересекать — то океан, и лучше какой-нибудь очень ледовитый. Если шторм — то баллов десять, не меньше (в идеале — по Рихтеру, а не Бофорту). И обязательно в одиночку, или вдвоем, и в морду. Каждому. А для таких задач нужен очень серьезный ледокол: очень металлический, очень экспедиционный, но можно алюминиевый, и тогда непременно глиссирующий. Ну не на Бенетушке же идти в такое путешествие!



5. Есть же уважаемые знаменитые люди. А они все, как один (ну хорошо, как два-три) говорят, что хорошая яхта обязательно построена самим Слокамом для внучатого племянника на подпольной верфи в Швеции, с тремя мачтами и двумя килями. Чтобы даже если что-то отвалится об льдину, то еще одно другое останется. Уважаемые люди — на то они и есть, чтобы их слушать. Это не важно, что вы не собираетесь ходить Севморпутём, или делать подряд два круга вокруг Антарктиды, потому что у вас с детства от этого кружится голова. Если яхта Пётр I стальная — значит, так надо, и не нам об этом спорить.

6. Яхта — она либо гальюн с мачтой, либо голубая мечта. А как можно мечтать о том, что производится на конвейере, по несколько тысяч в год, чем заполнены марины всех пяти континентов, на чем ходят десятки, да что там десятки — сотни тысяч… нет, миллионы людей. Вы — не такой. Они все такие, а вы — не такой. И яхта нужна не такая, а очень наоборот, особенная. Чем особенней, тем лучше. Чтобы было, о чем сказать. Чем блеснуть в разговоре. «Вот есть у вас отдельный трап для спуска в машинное отделение? О чём с вами можно разговаривать! Когда будет, тогда и поговорим».

7. Когда как у всех, то и сказать-то нечего. Подумаешь, стаксель на закрутке и грот с тремя полками рифов, удивили! Вот свободно стоящая мачта и вооружение джонкой — это класс! Этим можно гордиться, а гордиться обычными парусами — удел заурядных личностей. Хомячков.



8. Тот факт, что полтысячи яхт ежегодно пересекают Атлантический океан только в рамках ARC — это чистое недоразумение. Только везением можно объяснить тот факт, что люди совершают этот Поступок на яхтах, производимых массово. Без подъемных килей, без скегов, без стаксель-гиков, центральных кокпитов, даже без триселей. Рано или поздно они все утонут.



9. Пока денег нет — их и не считают. Ну да, яхта мечты стоит, как чугунный мост. Какая разница, если и на обычную тоже денег нет. Разница в цене массового производства (пусть условные 250 тысяч) и ручной сборки индивидуального проекта (пусть те же 350 тысяч) не играет роли до тех пор, пока в кармане только два непогашенных кредита. Ноль с нулем сравнивать неинтересно.



10. Мейнстрим — это отличное оправдание для собственных страхов. Вот с хорошей-то яхтой я бы давно уже хоть на край Земли, а на обычной даже от Корфу до Лефкаса страшно. Ну да, порвали грот между Идрой и Поросом (погнули релинг на швартовке в Мармарисе, утопили лебедочную ручку на выходе из Трогира, потеряли спинакер на Пироговке), но это потому что лодка плохая. А руки — нет, с руками всё в порядке. И голова тоже на месте.

P.S. Все совпадения случайны, домыслы домыслены вами же.

P.P.S. Право любого яхтсмена на центральный кокпит и длинный киль священно и неприкосновенно!

Источник

Землю называют голубой планетой из-за обилия воды. Но более уместно было бы назвать ее «облачной планетой». Почти всегда две трети поверхности Земли покрыты атмосферными массами из частиц воды и льда. Облака представляют собой красивое зрелище с Земли, но еще более прекрасны с орбиты.

1. Верхом на волне

13 августа 2016 года спутник «Лэндсат-8» сделал этот снимок облаков вдоль побережья Мавритании. Воздушные массы из Африки и Атлантического океана сталкиваются на этом изображении. Столкновение порождает волнообразную структуру в атмосфере. Пыль, которая выдувается из Африки, будто едет верхом на волнах.

2. Образование волн

27 ноября 2015 года спутник «Терра» запечатлел айсберги, плывущие вдоль берегов острова Южной Георгии в 1,6 тысячи км к востоку-северо-востоку от Огненной Земли. Два крупных айсберга достаточно велики, чтобы воздушные массы поднимались вверх надо льдом. Рябь в атмосфере порождает полосатые облака. Маленькие айсберги формируют корабельные волны.



3. Одинокий вихрь

Спутник «Терра» заснял странную систему у побережья Марокко 10 июля 2016 года. Система очень мала — около 100 км в диаметре — и состоит из тонких облаков.



4. Повторяя береговые линии

8 апреля 2014 года спутник «Лэндсат-8» заснял этот классический пример морских слоисто-кучевых облаков у побережья Китая.



5. Поднятые над землей

«Лэндсат-8» прошел над Мадагаскаром 20 января 2015 года. Условия вдоль реки Мания были такими, что облака формировались над сушей, а не над водой.



6. Над холмами

Эти фотографии, которые снимал спутник «Лэндсат-8» с 2014 по 2016 гг., рассказывают о другой тайне. Горные цепи Новой Зеландии, изображенные здесь, явно выше вершин облаков. Непонятно, горы мешают облакам переместиться на другую сторону цепи или помогают формировать облака? Ответ зависит от направления ветра.



7. Наполняя долины

Во время зимы в Южном полушарии (с июня по август) и ранней весной условия в Тихом океане подходят для образования слоисто-кучевых облаков вдоль побережья Чили и Перу. На снимке — облака у побережья Перу 26 июля 2015 года.



8. Выглядит как снег, но это не он

И облака, и снег получаются на спутниковых снимках в естественных цветах белыми. 8 января 2016 года спутник «Лэндсат-8» сделал эти фотографии в ложных цветах, и стало понятно, что долины в Ванкувере устланы не снежным покровом, а облаками.



9. Яростный старт

Облака могут рождаться от тепла вулканов или, как в этом случае, от пожара. «Лэндсат-8» запечатлел пирокумулятивное облако 5 августа 2014 года над городом Йеллоунайф в Канаде.



10. Отверстия в небе

29 января 2007 года спутник «Терра» сделал этот экстраординарный снимок феномена под названием «дырявые облака» над Оклахомой, Арканзасом, Луизианой и Техасом. Странное явление — результат сочетания низкой температуры, движения воздуха и иногда атмосферной неустойчивости.



11. В рамке

1 июня 2016 года спутник «Суоми» сфотографировал низкие слоистые облака, обрамляющие айсберг А-56, который дрейфовал по югу Атлантического океана.



Источник

Многие уже знают, что в 1853 году началась Крымская (Восточная) война между Российской империей, с одной стороны, и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства, с другой. Боевые действия разворачивались на Кавказe, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Чёрном, Азовском, Белом и Баренцевом морях, а также на Камчатке и Курилах. Наибольшего напряжения они достигли в Крыму.

И мы поговорим об одном важном эпизоде этой войны. Этот эпизод рассказывает о невероятно мощной и сильной буре, это был невиданный шторм, который сыграл против неприятеля, доставив ему множество неприятностей.

В 1854 году, 14 ноября жестокий шторм у берегов Крыма привёл к потере союзниками более 53 кораблей (из них 25 транспортов). Дополнительно, под Евпаторией потерпели крушение два линейных корабля (французский 100-пушечный «Генрих IV» и турецкий 90-пушечный «Пеики-Мессерет») и 3 паровых корвета союзников.

В частности, были утеряны посланные десантному корпусу союзников запасы зимней одежды и медикаментов, что в условиях надвигающейся зимы поставило союзников в тяжёлое положение. Буря 14 ноября по тем тяжким потерям, какие она причинила флоту союзников и транспортам с припасами, приравнивалась ими к проигранной морской битве.

Но перед этим событием для концентрации сил при осаде Севастополя, коалиция войск Британии, Франции и других стран высадилась в узкой и удобной гавани Балаклавской бухты. Эта бухта извилиста, глубока, что одновременно дает защиту от ветра с моря и позволяет кораблям базироваться в глубине бухты. Именно здесь стоял лагерь коалиции. Однако бухта не могла вместить абсолютно все корабли и суда, поэтому большая часть стояла на рейде неподалеку от Балаклавы.



При этом, берега рядом с бухтой скалисты и обрывисты, а глубина моря достигает местами 60-80 метров практически сразу возле стенок скал. Обычно в Крыму ноябрь и декабрь - месяцы с самыми сильными ветрами и штормами.

Что же произошло во время знаменитого ноябрьского шторма - свидетельства очевидцев тех событий.

Из-за отсутствия метеорологической службы в те времена были допущены серьезные просчеты в расположении кораблей и судов в бухте и на рейде. Изабелла Дуберли написала 10 ноября: «Сильный ураганный ветер нёс такое страшное волнение в команды кораблей, стоящих как внутри, так и вне бухты, что некоторые владельцы последних стали протестовать, что им не разрешено укрыться в бухте».

Экипажи транспортов с ценными военными грузами: боеприпасами, продовольствием, теплой одеждой для солдат, так необходимой в это время в Крыму, — не встретили понимания со стороны главного смотрителя за транспортами в Балаклаве — капитана Кристи. Он отказался дать разрешение ввести их суда в гавань.



12 ноября путешественник Джордж Тейлор, находившийся на флагманском линкоре «Agamemnon», записал в своем дневнике: «Сильный ветер. Так как стоянка в Балаклавской бухте из-за тесноты и силы ветра стала небезопасной, «Agamemnon» вышел из нее и стал на якорь в Камышовой бухте, на виду у города, Севастопольской бухты, русского флота и наших батарей. Множество транспортов и пароходов осталось в Балаклавской бухте, у некоторых уже ползли якоря».



Ночь на 13 ноября была холодная. 13-го полил дождь, который залил весь лагерь и затруднял приготовление пищи. Лагерь стал похож на затоптанное вспаханное поле, ничего кроме грязи и слякоти. В течение этого дня дул свежий юго-западный ветер. Экипажи кораблей предчувствовали приближение страшной катастрофы. И она не заставила себя ждать.

К рассвету 14-го поднялся шторм, к половине седьмого утра превратившийся в настоящий ураган, ураган, какого не запомнят жители этой страны. Гром, молния, ливень сопровождали его.

На утро шторма на якорях у входа в Балаклавскую бухту находились паровые суда: «Retribution», «Niger», «Vesuviur», «Vulcan», паровые транспорты: «Prince», «Melbourn», «Avon», «City of London», парусные транспорты : «Mercia», «Resolute», «Lady Valiant», «Caducens», «Rride of the Ocean», «Kenilwoth», «Medora», «Wild Wave», «Pilvan», «Winkle», «Sir Robert Sale», грузовые суда «Progress», «Wanderer», «Peltoma» с частным бригом «Maltese», составляли в общем 22 парусника.



«14 ноября — ужасный ураган начался примерно в 5 часов утра, — вспоминает Изабелла Дуберли, бывшая в это время на борту корабля «Star of the South» в Балаклавской бухте. — В 7 часов, когда я выглянула в окно каюты, бухта буквально кипела и была покрыта пеной, а корабли страшно раскачивало.

К 9 часам это усилилось до такой степени, что я едва могла, даже цепляясь за надстройки, продвигаться по палубе. Брызги, рассыпаясь над скалами на много сотен футов, казались сильным дождем. Корабли сталкивались и наносили друг другу сильные повреждения. Корму «Star of the South» протаранил мощными бортами «Medway», возвышавшийся над ней.



К 10 часам мы узнали, что самые ужасные крушения происходят снаружи, у Балаклавских скал среди кораблей, стоящих на якоре, и некоторые из капитанов — капитан Сайер, мистер Рошфор и Фрейн — направили свои корабли на скалы, чтобы попытаться любыми средствами спасти жизни. Следующей вестью стало то, что «Prince»,«Resolute»,«Rip Van Winkle», «Wanderer»,«Progress» и иностранный барк погибли, и с них не спаслось и дюжины человек.

В 2 часа дня, несмотря на ветер и непогоду, мне удалось, перебираясь с корабля на корабль, добраться до берега и своими глазами увидеть эту зловещую картину. К моменту моего появления на берегу прекрасный небольшой клипер «Wild Wave» уже двигался навстречу своей гибели. Капитан и команда, — все, кроме трех юношей, — покинули корабль в 9 часов, и теперь он со всеми своими мачтами, беспомощным грузом на борту, своими изящными обводами и душой дуба необратимо стремится к смерти. Теперь он внизу под нашими ногами.»



Рассказ миссис Дуберли пронизан реальностью происходившего и представляет большую ценность, но не менее интересным и информативным представляется повествование офицера линейного корабля «Sanspareil» Уильяма Гордона, команда которого также приняла активное участие в спасении людей:

«Лейтенант, боцман и отряд сильных людей корабля ее Величества «Sanspareil» были немедленно посланы к утесам, и до того, как ночью спаслись тридцать два человека, выброшенных на скалы, общее число спасенных составляло пятьдесят четыре. Кроме того, лейтенант и восемь моряков оставались на камнях всю ночь, и утром имели счастье спасти единственных оставшихся в живых членов экипажа «Wild Wave», мужчину и мальчика, которые провели всю ночь в расселине среди камней».



Корабли, стоявшие на внешнем рейде, срывало с якорей и несло на отвесные скалы у входа в Балаклавскую бухту. Первой жертвой разбушевавшейся стихии стал американский транспорт «Progress», за ним ураганный ветер сорвал с якорей и понес к берегу британский парусник «Resolute».

Третьим разбилось американское парусное судно «Wanderer», а за ним погиб «Kenilworth», который, потеряв свои мачты, столкнулся с пароходом «Avon». Это единственный пароход, которому в этот день с большим трудом удалось прорваться через узкий проход в Балаклавскую гавань и спастись. Тем временем неугомонный ветер продолжал срывать с якорей и нести на скалы все новые и новые жертвы...

Так выглядит вход в бухту Балаклавы сейчас



Почти все палатки в лагере Балаклавы были сорваны, и все бывшее внутри унесено. Офицеры и солдаты, едва одетые, бегали вокруг и собирали остатки вещей и одежды. Ветер усиливался с каждой минутой, и все лагерные вещи летали в воздухе. Брезенты палаток («tentes dabri») были снесены и летали сотнями, только несколько тяжелых английских палаток, значительно тяжелее французских, снесенные, упали там, где их застал налетевший шквал.

Горы интендантских запасов, провизии и прочего исчезли совершенно. Огромные бочки катились, как крикетные шары, и исчезали Бог ведает куда. Многие крыши с депо Главной Квартиры (штаба коалиции) были снесены, и дома устояли только благодаря тому, что все это были полуподвальные помещения, противостоявшие бешенству урагана без особых повреждений. Госпитальные же палатки были сорваны, и страдания несчастных раненых и больных увеличивались тем, что они промокли насквозь.

Лагерь коалиции в Балаклаве



По возможности скоро они были перенесены в конюшни Главной Квартиры лорда Раглана, и медицинский персонал старался оказывать им посильную помощь. Еще до наступления темноты их палатки были восстановлены и они были водворены под их кров.

Французские госпиталя помещались в четырех больших деревянных бараках. Они были снесены, и до четырехсот человек больных и раненых получили еще тяжкие увечья. Лошади французской кавалерии вырвались на свободу, и некоторые из них никогда не были пойманы.



Нужно сказать, что поведение солдат двух армий представляло собою величайший контраст. Французы бежали толпами через равнину во всех направлениях, стараясь найти укрытие за старыми стенами или насыпями. Англичане, более замкнутые и твердые, стояли впереди сравненных с землей палаток под бесновавшимся над ними ветром и дождем или же собирались в группы впереди их прежнего лагеря.

(Перевод с английского: Englands Battles by Sea and Land. vol. IV. By Williame Cooke Stafford, Esq.).



Ситуация на море была еще более трагичной.

- Всякая мысль о горизонтальной поверхности моря, вся правильность волнения, казалось, были утрачены в кипящей и клокочущей массе, которая с громом разбивалась о неподвижные скалы, - вспоминал командир английского корабля.
Еще один очевидец тех страшных событий утверждал:
- Моряки, подвергавшиеся опасностям на всех морях, не помнят, чтобы им приходилось быть свидетелями подобной бури.

Газета «Shipping Gazette» в № 569 от 2 апреля 1855 года опубликовала для широкой аудитории моряков и судовладельцев всего мира письмо Стефена Оуэна, написанное Ричарду Грину 16 ноября 1854 года на борту транспорта Ее Величества «Trent»:

"Как единственный уцелевший офицер корабля «Resolute», я считаю своим долгом уведомить Вас, сэр, со всеми подробностями, о крушении несчастного судна и моряках, принесенных в жертву из-за бесчеловечного капитана Кристи, — главного агента и командующего флотом транспортов в Черном море. «Resolute» вместе с 30 другими судами благополучно стоял в Балаклавской бухте, пока не последовал приказ выйти из нее. Буксир вывел нас на внешний рейд, где мы стали на якорь на глубине 40 саженей и вытравили 90 саженей якорной цепи правого борта. Ветер тогда был очень слабым. На следующее утро наш капитан посетил капитана Кристи и заявил протест против опасной якорной стоянки и верной гибели корабля со всем экипажем в случае крушения на скалах.



В результате капитан получил строгий выговор от главного командующего транспортами и заявление, что он не разрешает диктовать свои условия ни одному из капитанов транспортов. Несколько раз Левис настойчиво просил капитана Кристи разрешить ему вход в бухту, но всякий раз получал отказ. За день до катастрофы капитан Левис написал письмо Кристи и получил через своего второго помощника такой же ответ, как и в первый раз.

Капитан Левис счел нужным немедленно предпринять все возможное для предотвращения катастрофы. После полудня мы спустили брам-стеньги, втянули утлегарь, сняли все лисель-спирты для того, чтобы уменьшить вес корабля и повысить устойчивость. Следующим утром (пятница, 14 ноября) около 7 часов ветер, дувший всю ночь с юго-запада, начал очень быстро усиливаться, погода стала резко ухудшаться и на море поднялось волнение.

Это предвещало сильную бурю. Капитан Левис вышел на палубу и распорядился отдать левый якорь и оставить за бортом 80 саженей его цепи. Затем мы начали маневрировать на цепях двух якорей, пока с правого борта не осталось в воде 140 саженей, а с левого 95.



Погода портилась быстро: через полчаса началась сильная буря, каждое проявление которой сопровождалось все большим волнением моря. Капитан Левис приказал старшему офицеру срубить бизань-мачту, что и было сделано немедленно. Начавшийся сильный ураган разогнал по морю высокие волны, которые то поднимали, то бросали корабль вниз.

Вскоре лопнула якорная цепь правого борта, после чего мы срубили фок и грот-мачты, развернулись на левой якорной цепи. Море захлестнуло палубы бака и юта, а срубленные мачты катались от одного борта к другому, калеча матросов корабля, не оставляя им шансов на спасение. Меня дважды зажимало между двумя частями рангоута, и я с величайшим трудом избежал верной смерти. Около 10 часов утра лопнула якорная цепь левого борта, и вместе с этим все надежды выжить были утрачены. Штормовые волны перекатывались по палубе, разрушая все на своем пути. Те из нас, у кого еще имелись последние силы, собрались на кормовой палубе и готовились встретить смерть или спастись.



Напор ветра в тот момент был таким сильным, что сбил двух моих товарищей с палубы, а находившиеся рядом спрыгнули за борт. Через несколько минут мы оказались на отвесных скалах и увидели, как корма нашего корабля разбилась на тысячи частей. Тогда одни поплыли в одном направлении, а другие — в другом. Как они достигли берега и спаслись, я не могу сказать.

Что касается меня, я спасся следующим образом: когда корабль разбился, громадные волны поглотили нас и я почувствовал, как попал в быстрый водный поток, и меня швырнуло плечом на скалу. Оглушенный, я лежал без движения, пока море опять не ударило меня о скалу, подняв выше, чем в первый раз. С помощью потерпевшего крушение моряка я выбрался из воды на сухую часть скалы, но туча водяных брызг окатила нас.



Один из наших моряков был травмирован куском шпангоута, брошенного морем. Собрав всех выживших людей из нашей команды, я обнаружил, что нас осталось всего девять человек. Оказавшимся в воде морякам с кораблей «Trent», «Medway», «Tonning» и «Harbingen» помогли спастись члены экипажа линейного корабля «Sanspareil», а затем меня и матросов, находившихся на камнях, подняли наверх на высоту 360 футов посредством установленной на вершине скалы балки с проведенным через блок канатом.

Нас поддержали торговцы, передав вино и печенье. Капитан Понсонби, командующий кораблем «Trent», вместе с несколькими другими командирами могут подтвердить обоснованность протеста погибшего капитана Левиса так же хорошо, как и мистер Янг, начальник Артиллерийского департамента. Сейчас я нахожусь на борту транспорта «Trent». Капитан Понсонби очень внимателен к нам, потерпевшим кораблекрушение. Все знали капитана Левиса как отличного и храброго моряка, что побудило меня рассказать Вам историю моего спасения. Имею честь оставаться Вашим покорным слугой, Стефен Оуэн, корабль "Resolute".

К письму офицер приложил список спасенных членов экипажа: Thomas Slater, Hugh M'Leary, John Disney, John Allison, John Cauty, John M'Master, John Smith, A. Butcher.

Один из вынесенных на берег кораблей



Клипер «Rip Van Winkle» разделил участь несчастных своих «соотечественников», незадолго до бури гордо стоявших на якорях рядом с ним. Первым разбился о скалы транспорт «Progress», третьим — «Wanderer», а шестым погиб «Rip Van Winkle». Военный корреспондент британского правительства в Балаклаве Уильям Симпсон изобразил корабль в последние минуты борьбы со стихией на рисунке «Шторм в Балаклавской бухте 14 ноября 1854 г.». С креном на левый борт клипер несет на скалы, а с палубы падают в море члены экипажа корабля и военные. Вместе с кораблем на дно Черного моря ушло снаряжение и запасное оборудование 8-й саперной роты.

Среди погибших оказался британский фотограф Ричард Никлин вместе со своими ассистентами — младшим капралом Джоном Хаммондом и капралом Джоном Пендередом, на которых британское правительство возлагало особые надежды, а также 29-летний капитан королевских драгунов Гарри Крофт, сын известного в то время полковника Крофта из Йорка.

Британский флот в одночасье потерял первоклассный корабль с моряками и ценным военным грузом на борту. Американский клипер «Rip Van Winkle» вошел в историю Крымской войны как один из лучших парусных транспортов с винтовым рулевым устройством.



Вообще, драматические события того дня произвели огромное впечатление на очевидцев — ни один из англичан, оставивших литературные или живописные воспоминания о Крымской войне, не избежал описания той страшной бури. Дата 14 ноября 1854 года и название Балаклава в английской истории слились воедино и окрасились в черный цвет.

В «Описании Восточной войны» Гейрота, изданном в Санкт-Петербурге в 1872 году эти события описаны следующим образом:

« Буря началась в 7 часов утра, проливным дождем, сопровождаемым жестоким снежным ветром. Она быстро усилилась и превратилась в ураган. Херсонесская губа, огражденная с юга двумя рядами холмов, сильно волновалась и пенилась, как кипящий котел.

Ветер срывал верхушки волн, разбрасывая их на берег вихрями соляных паров до того густых, что корабли, стоявшие в глубине бухты, невидимы были из за морской пены. Сквозь тучу виден был только лес наклонившихся мачт, разорванные снасти и разлетающиеся со свистом лоскутья парусов в воздухе. При столь неожиданном действии бури, неприятельские матросы спешили принять все необходимые меры предосторожности, тогда как сухопутные войска неприятеля, столпившиеся на берегу бухты, старались укрепить свои досчатые бараки и палатки.



Но все меры предосторожности оказались тщетными, когда ветер вдруг направился к западу с ожесточенной силою и яростью: палатки, бараки, унесенные порывом ветра, перемешивались с бочками, связками фуража и тюками, скачущими по скату холмов. Доски, кастрюли, котлы летали в воздухе, как сухие листья….

«...Моряки, подвергавшиеся опасностям во всех морях, не помнят, чтобы им приходилось быть свидетелями подобной бури, — писал командир уцелевшего британского корабля. — Представьте себе страшный ветер, угрожающий опрокинуть горы, потоки дождя, наводняющие атмосферу, частый град, с ожесточением ударяющий во все, что встречается на пути, и, наконец, взволнованное море, валы которого равняются горам, — и вы будете иметь еще не полное представление об ужасном урагане, свирепствовавшем 14 ноября... Несомненно, распорядительность адмиралов, искусство командиров, энергия офицеров и неустрашимость матросов позволили избежать полной катастрофы».

Скалы на берегу неподалеку от Балаклавы



Масса кораблей, загнанная сначала ветром к северу, вдруг, от действия урагана, быстро устремилась к востоку, где ей угрожало совершенное разрушение. Корабли союзников, сильно сталкиваясь между собою, сцеплялись реями и снастями, нанося один другому значительные повреждения. Некоторые суда опрокинулись и утонули, другие сели на мель, иные разбились вдребезги о подводные камни, иные лишились всех мачт и, совершенно обломанные, выброшены на берег…

Генерал-адъютант князь Меншиков, в донесении своем от 6-го ноября, исчисляя убытки, нанесенные неприятельскому флоту этою бурею, говорит, что наиболее пострадали французские корабли… У Евпатории и в других местах выброшено на берег более 25 судов, в том числе два военных фрегата. С высот, господствующих над Балаклавой, замечено было также 2 неприятельских фрегата, стоявших на рейде с изломанными мачтами.



… Но самою тяжкою для союзников была гибель огромного винтового парохода «Принц», в 2700 тонн, перевозившего в Балаклаву 46й английский полк, запасы для Скутарийского госпиталя, множество ядер и бомб, а главное – всю зимнюю одежду, припасенную для союзной армии: 40 000 шинелей, шерстяные фуфайки, носки, перчатки, и пр. За исключением 46-го полка, который кое-как успели высадить у Балаклавы, все погибло, и от многочисленного экипажа Принц уцелело едва только шесть человек. Пароход Принц стоил 3,750,000 франков, а грузу на нем было на сумму 12,000,000 франков!

Несмотря на такую грозную бурю, наши войска оставались в совершенном порядке и даже, подвергая самих себя крайней опасности, употребляли все усилия, чтобы спасти экипаж, пассажиров и груз с неприятельских судов.»

Скалы у Балаклавы



Разбушевавшаяся стихия несла неприятельские корабли на отвесные скалы перед входом в бухту. Первый разбился американский торговый транспорт «Progress», вторым английский «Resolute», третьим американское парусное судно «Wanderer», за ним «Kenilwoth».Такая же учесть постигла транспорты «Kemlworth», и «Panola” погибших со своими экипажами. Пароход "Avon» столкнулся с «Kemlworth», но, миновав скалы, все же вошел в гавань.

Остальные суда, лишившись всех своих мачт, были поставлены в критическое положение. «Vesuvius» срубил грот-мечту, но держался на своих якорях. «Niger» действовал своей машиной в помощь якорям. В таком же положении находился и «Vulcan», на котором находились русские пленные. «Melbourn» стоял без мачт и не мог действовать винтом. «City of London» удалился на значительное расстояние в открытом море.

Кроме того, получили важные повреждения, следующие суда: Турецкий корабль (имя неизвестно) был выброшен на берег близ Евпатории и лишился мачт, но не потерпел крушения.



На «Agamemnon» загорелась машина, и он едва мог удержаться в море. Военные пароходы: «Samson» лишился трех мачт; «Retribution» выбросил за борт все свои орудия; на «Terrible» загорелась машина, волнами снесены кожухи и сделаны другие опустошения; этот, лучший пароход во всем флоте едва не был выброшен на берег, и только на 4-х якорях успел удержаться;

«Britania» имел в трюме до 5 футов воды; французский военный фрегат «Sane» потерял пушку тридцатифунтового калибра, она оборвала крюк, вырвала рамы, и никого не задев, перелетела через борт. О других потерях еще не получено официальных известий, но некоторые корреспонденты замечают, что крымский берег усеян, в полном смысле этого слова, обломками кораблей и останками их груза.

Английский винтовой пароход «Prince», потонул у балаклавских берегов, почти со всем экипажем, состоявшим из 150 человек, с зимнею одеждой для армии, грузом по разным оценкам от 500 тысяч франков и более, а также с водолазным аппаратом, доставленным из Англии и назначенным для взрыва русских кораблей, затопленных при входе на Севастопольский рейд.



Итоги бури 14 ноября 1854 года на Черном море для британского флота были катастрофические:
«Prince» - разбит в щепки, все на корабле погибли, кроме одного младшего офицера и шестерых матросов.
«Resolute» - утонул, все на борту погибли, кроме 3-го помощника и 8 моряков.
"Rip Van Winkle" – утонул, все на борту погибли.
«Kemlworth» - разбит в щепки, все на борту погибли, кроме 3 человек.
«Wild Wave» - утонул, все на борту погибли, кроме юнги.
«Progress» - утонул, кроме двух человек, все погибли.
«Peltoma» - утонул, все погибли, кроме капитана.
«Maltese» - утонул, все погибли.
«Wandemer» - утонул, все погибли.
Большенство парусных судов получили сильные повреждения :
«Vesuvius» - мачты уничтожены, много повреждений, корпус почти разрушен.
«Retribution» - потерян руль, запасы и другие значительные повреждения, и значительные потери экипажа.
«Melbourn» уничтожены мечты, едва избежал разрушения.
«Mercia» полностью разрушен.
«Lady Valiant» полностью разрушен.
«Caduccus» полностью разрушен.
«Pride of the Ocean» полностьюразрушен.
«Medora» полностью разрушен.
«Sir Robert Sale» полностью разрушен.



Источник

Декабрь 1942 года. Экономика всей оккупированной Европы работает на гитлеровскую Германию. Все промышленные и сырьевые ресурсы идут на обеспечение немецкой военной машины. Одним из критериев подвижности вермахта является производство автомобильных покрышек, для которого необходим натуральный каучук, делающий их более крепкими и надежными. Его главным поставщиком была союзная Япония, поставлявшая каучук до июня 1941 года транзитом через территорию СССР. Теперь этим занимались специальные германские и итальянские суда — блокадопрорыватели.

Только в 1942 году они доставили из Юго-Восточной Азии в порт Бордо на Атлантическом побережье Франции 25 тыс. тонн натурального каучука, а также значительное количество хинина, йода, олова и вольфрама. Британский министр экономической войны лорд Р. Селборн доложил премьер-министру У. Черчиллю о необходимости перекрыть этот поток.

Разработку операции поручили адмиралу лорду Л. Маунтбеттену, руководителю штаба комбинированных операций. Так как воздушная бомбардировка привела бы к гибели гражданского населения, а высадка морского десанта была невозможна из-за удаления порта на 100 км от устья реки Жиронда, выбор адмирала пал на патрульно-боновый отряд Королевской морской пехоты под командованием майора Г. Хаслера, по прозвищу «Блонди».
Операция по проведению рейда против вражеских блокадопрорывателей в гавани порта Бордо получила название «Франктон»…

На байдарке в тыл врага…

В Англии одним из первых предложил использовать байдарку (или каяк) в разведывательно-диверсионных целях известный еще до войны спортсмен и охотник, лейтенант Р. Куртни, по кличке «Джамбо». В 8-м учебном центре коммандос в Шотландии он предлагал создать специальную бригаду, действующую на лодках марки «Фоллбот» для разведки, патрулирования и диверсий. Адмиралтейство дало «добро» на формирование в конце 1940 года небольшого отряда из 12 человек. Отряд получил название Специальная лодочная служба Службы (S. B.S.) и впоследствии стал одной из наиболее профессиональных частей спецназа.

Изначально этот малочисленный отряд предназначался для небольших по масштабам операций на французском побережье Ла-Манша, но уже в феврале 1941 года он вошел в состав соединения «Лэйфорс», переброшенного в Египет.



Непосредственно же идею прорыва на байдарках в гавань вражеского порта и подрыва судов противника мощными взрывными зарядами выдвинул весной 1941 года известный яхтсмен, ветеран норвежской кампании, майор Королевской морской пехоты уже упоминавшийся Г. Хаслер. Но Адмиралтейство встретило в штыки идеи 27-летнего майора, ссылаясь на уже созданную Специальную лодочную службу.
Только после того как итальянские боевые пловцы проникли в бухту Александрии и серьезно повредили линкоры «Квин Элизабет» и «Вэллиант», Черчилль отдал распоряжение создавать подобные подразделения в британской армии.

Майор Хаслер был направлен в штаб комбинированных операций под руководством адмирала лорда Маунтбеттена. Так как к этому моменту британские управляемые человеко- торпеды типа «Черриот» находились еще в стадии разработки, Хаслер сосредоточился на идее использовании взрывных катеров на подобие тех, которыми итальянцы атаковали англичан в бухте Суда в мае 1941 года.

По плану Хаслера катера должна была сопровождать группа диверсантов на байдарках, которая помогла бы им преодолеть боновые заграждения, а затем подобрала бы экипажи катеров из воды. Лорд Маунтбеттен поддержал майора, но чтобы успокоить Адмиралтейство и получить необходимые ассигнования, прибегнул к обману — официально новый отряд должен был заниматься противодиверсионным патрулированием бонового заграждения гавани Портсмутского порта.

27 июня 1942 года было объявлено о создании патрульно-бонового отряда Королевской морской пехоты» (Royal Marines Boom Patrol Detachment). База отряда была размещена на острове Саутси в Лампсфорте. Хаслер и его заместитель капитан Дж. Стюарт сразу же приступили к набору добровольцев: офицеров на курсах морской пехоты в Гаспорте, а матросов во вспомогательном батальоне в Портсмуте. Всего в отряд вошло 34 человека, которые составили две секции из шести звеньев по два человека и легководолазную группу.



Началась интенсивная подготовка, в ходе которой отрабатывалось управление байдаркой во всевозможных погодных условиях, маскировка и ориентирование, изучение района действий, горные восхождения, марш-броски, маскировка, французский язык и минное дело.

Хаслер решил отказаться от использования лодок фирмы «Фоллбот». Вместе с инженером Фредом Готли он сконструировал и испытал новую боевую лодку «Кокл-Марк II» (Cockle Mark II). Это было складное двухместное каноэ из специальной прорезиненной ткани длиной 4,6 м и шириной 0,6 м с пятью герметичными отсеками и грузоподъемностью до 300 кг.



Каноэ легко проходило в торпедный аппарат подводной лодки и на воде оставалось не заметным для радаров. Майор лично разработал и испытал образцы обмундирования для своих людей: непромокаемые куртки из импрегнированной ткани и высокие, доходящие до бедер резиновые гетры, заправлявшиеся в легкие ботинки на каучуковой подошве, обеспечивавшей бесшумное передвижение. На голове морские пехотинцы носили темно-синие вязаные шапки, на руках были две пары перчаток.

Офицеры и рядовые одевались одинаково: на правом рукаве куртки нашивались знаки различия, на левом — нашивка «ROYAL MARINE» и эмблема Штаба комбинированных операций. Все это дополняло теплое вязаное обмундирование, белье цвета хаки, теплые свитеры с высоким воротником и шарфы.

Планирование и подготовка операции

Катастрофа рейда на Дьепп в августе 1942 года очень сильно пошатнула позиции штаба комбинированных операций во главе с Маунтбеттеном. Теперь приоритет отдавался мелкомасштабным операциям с минимальными потерями, именно таким, за которые и ратовал Хаслер.



21 сентября 1942 года он представил свой план адмиралу. В первом варианте предусматривалась доставка трех двухместных байдарок на подводной лодке к устью реки Жиронды в 97 км ниже по течению от порта Бордо, затем предполагалось, передвигаясь только по ночам, днем отдыхая, спрятавшись на берегу, за три ночи достичь гавани порта.

По замыслу Хаслера это позволило бы преодолеть зону патрулирования 32 немецких кораблей охранения. Внутри же самой гавани планировалось потопить от 6 до 12 судов, с тем чтобы максимально заблокировать порт. После выполнения операции диверсанты должны были пробираться на территорию нейтральной Испании, а оттуда через Гибралтар эвакуироваться в Англию.



Приказ на проведение рейда адмирал Маунбеттен подписал 13 октября 1942 года, правда, увеличив количество байдарок с трех до шести, желая нанести максимальный урон противнику в гавани. Кроме того он запретил Хаслеру участвовать в акции, аргументируя это тем, что его опыт необходим в Англии для подготовки пополнения. Но майор сумел убедить адмирала в том, что только его личное участие может гарантировать успех.

Подготовка к рейду началась 20 октября 1942 года. Было сформировано два отряда. В первом отряде были: байдарка «Сом» — майор Хаслер и матрос Б. Спаркс, байдарка «Лангуст» — капрал А. Лэйвер и матрос В. Миллс, байдарка «Угорь» — капрал Ч. Шерд и матрос Д. Моффатт.
Во второй отряд вошли: лейтенант Д. Маккиннон и матрос Д. Конвей на байдарке «Каракатица», сержант Ч. Уоллес и матрос П. Иварт на байдарке «Сайда», матрос В. Эллери и матрос Э. Фишер на байдарке «Кашалот». Запасным, тринадцатым членом экипажа был матрос Н. Колли.

Личный состав приступил к тренировкам, которые включали в себя подготовку байдарок, спуск на воду с борта подводной лодки (устройство для спуска разработал лично Хаслер), скрытное передвижение по берегу. Использованию магнитных мин бойцы учились в специально построенном бассейне. На погруженной в воду железной плите, имитирующей днище корабля либо на подобной плите, которую в открытом море тащил на буксире корабль. После этого тренинга морские пехотинцы провели учебно-боевую атаку силами 10 диверсантов на пяти каяках на один из участков акватории Портсмутского порта.

Каждая байдарка должна была нести на себе восемь магнитных мин, ключ для активации мины три комплекта весел, компас, глубинометр, ремонтный мешок, фонарик, камуфляжные сети, одонепроницаемые часы, лески, две ручные гранаты, продовольствие и воду из расчета на шесть дней. Каждый морпех получал пистолет-пулемет STEN Mkl, 11,43-мм автоматический пистолет Colt M1911 A1 и нож коммандос Fairbairne & Sykes.



Операция «Франктон»

30 ноября 1942 года с военно-морской базы Холи-Лох в Шотландии отправилась в плавание субмарина лодка «Тунец» с бортовым номером 94. Она должна была доставить 6 декабря 1942 года к устью реки Жиронды шесть байдарок и тринадцать морских пехотинцев. Но из-за плохой погоды на маршруте и необходимости обходить минное поле, только в 17. 30 вечера 7 декабря 1942 года началась выгрузка байдарок с палубы подлодки, которая всплыла в 16 км от устья.

При спуске на воду была повреждена байдарка «Кашалот» и ее экипаж вместе с запасным матросом Колли остались на подводной лодке.



Из-за этого к 20.00 часам в Бискайский залив было спущено только пять лодок, которым предстояло преодолеть 10 миль до мыса Де-Граве в устье реки. Для этого экипажам было необходимо непрерывно грести, отдыхая по пять минут через каждый час. Вскоре морские пехотинцы попали в район, где океанские волны встречались с волнами прилива из устья Жиронды, которые усиливались встречным направлением ветра. В этой кипящей мгле исчезла «Сайда» вместе с Уоллесом и Ивартом.

Через некоторое время уже в районе маяка Пуант-де-Граве смельчаков настигла вторая волна прилива. Полутораметровые волны швыряли байдарки из стороны в сторону и перевернули «Угорь». Его экипаж зацепился за две другие байдарки, но когда диверсанты миновали маяк, их начало тащить течением в сторону портового мола Ле-Вердон, и тогда майор Хеслер приказал капралу Шерду и матросу Моффатту самостоятельно плыть к берегу.

Уже в устье реки морские пехотинцы наткнулись на якорную стоянку немецких миноносцев, непрерывно освещавших водную поверхность прожекторами. «Сом», «Каракатица» и «Лангуст» поодиночке проплыли мимо кораблей, стараясь двигаться, как можно тише и максимально пригнувшись. Через некоторое время оказалось, что потерялась «Каракатица» В 6.30 утра 8 декабря, пройдя на веслах 32 км, экипажи «Сома» и «Лангуста» высадились на берег недалеко от деревушки Сан-Вивьен-дю-Медок. Морпехи втащили лодки на берег и замаскировали их маскировочными сетями. Майор Хаслер первым стоял на часах.

Начало операции, надо признать, было не слишком удачным. Из шести байдарок боеспособными оставалось только две. Майор еще не знал, что немецкий радар обнаружил всплытие подводной лодки и что теперь немцы непрерывно патрулируют водный район. Не знал он и, что на рассвете у маяка немцы захватили Уоллеса и Иварта и то, что Шерд и Моффатт утонули в холодной воде.



Отдохнув днем 8 декабря, за ночь с помощью прилива, который сам тащил байдарки вверх по течению реки, морпехи преодолели еще 35 км за шесть часов. Хаслер не подозревал, знал, что «Каракатица» проделала такой же путь и прячется где-то рядом. После дневного отдыха 9 декабря за ночь отряд сумел пройти только 24 км, постоянно скрываясь от немецких патрулей.
В эту ночь «Каракатица» пропорола себе днище, и экипажу пришлось затопить ее. Рано утром 10 декабря диверсанты вышли к острову Казо, находящемуся в 12 милях от Бордо, где вновь замаскировали байдарки. За следующую ночь отряд, преодолев оставшиеся 14 км, укрылся на западном берегу Гаронны в высоком тростнике, откуда можно было наблюдать за портом. Весь день 11 декабря, подготовив мины, морпехи отдыхали.

Вечером в 9 часов обе байдарки, прикрываясь ветром и дождем, отправились на выполнение задания, которое надо было выполнить менее чем за два часа — до начала отлива. Хаслер и Спаркс взяли на себя западную часть порта, Лайвер и Миллс — восточную.

Экипаж «Сома» разместил свои восемь мин на крупном прорывателе блокады, только что прибывшим из Японии, сухогрузе, танкере и тральщике. Часовой на палубе тральщика, видимо, что-то услышал, осветил «Сома» фонариком на доли секунды, но ничего не заметил, приняв байдарку за бревно.

Экипаж «Лангуста», не обнаружив у восточных причалов целей, заминировал у южной стенки пятью минами большой транспорт и тремя небольшой лайнер. В 00.45 байдарки, вместе с отливом покинувшие гавань Бордо, встретились у острова Казо, после чего совместно спускались до самого утра по реке. У деревни Блай затопили свои байдарки и, уже окончательно разделившись, пешком отправились к испанской границе.

Побег

Теперь после завершения первой фазы операции для морских пехотинцев начиналась вторая и самая главная операция за спасение их собственных жизней. Уже 10 декабря 1942 года немцы объявили, что отряд английских диверсантов при попытке совершения акта саботажа был уничтожен 8 декабря. Поэтому в Британии считали 10 морских пехотинцев пропавшими без вести до конца февраля1943 года, когда поступила первая информация из Франции.

В штабе комбинированных операций не знали, что с 18 октября 1942 года действовал приказ Гитлера «о коммандос», по которому всех захваченных в плен солдат и офицеров спецподразделений ждал расстрел. Одними из первых жертв стали сержант Уоллес и матрос Иварт, захваченные в плен утром 8 декабря солдатами немецкой ПВО у маяка де Граве. Казнь британских солдат, взятых в плен в обмундировании и со знаками различия, вызвала замешательство даже среди высших военачальников гитлеровской Германии.

Возник короткий конфликт. В конце концов под давлением Берлина пленные были расстреляны взводом военно-морского флота под командованием лейтенанта Прама по приказу командующего войсками на западном побережье Франции адмирала Бахмана.

В это время за англичан вступились вышестоящий начальник Бахмана адмирал Маршалл и его начальник штаба контр-адмирал Майзель, а также некоторые генералы. Дело решило вмешательство самого Гитлера, который приказал немедленно казнить пленных, что и было сделано ночью 11 декабря в лесу к северу от Бордо. А 14 декабря к западу от Бордо в местечке Монтилье-ла-Гард французской жандармерией были задержаны и переданы немцам капрал Лэйвер и матрос Миллс. Через два дня в 46 км к юго-востоку от Бордо в местечке Ла-Реоль также жандармерией были арестованы лейтенант Маккиннон и матрос Конвей.

На этот раз они были захвачены в гражданской одежде, которую беглецам дали французские крестьяне. Четверо морских пехотинцев прошли через длительное следствие в Бордо, где их пытало гестапо. Их расстреляли 23 марта 1943 года, по одной версии в Париже, по другой — в том же лесу к северу от Бордо.

Удача сопутствовала только Хаслеру и его напарнику Спарксу. Они, пользуясь тем, что майор бегло говорил по-французски, выменяли гражданскую одежду у крестьян. Питаясь в дороге сырой репой и картошкой, сумели добраться до городка Рюффек в 160 км северо-восточнее Бордо.



Зайдя в первый попавшийся отель, англичане на свою удачу связались с местным движением Сопротивления, которое укрыло их на одной из ферм. Затем на них вышла организация Мэри Линделл, которая занималась переброской союзных летчиков и подпольщиков в Испанию и Швейцарию и сообщила о них в Лондон 23 февраля.

В течение двух месяцев под видом бретонцев через Лион, Марсель и Пиренеи добирались смельчаки до Гибралтара. Только 2 апреля 1943 года майор Хаслер спустился по трапу самолета на английскую землю, Спаркс прибыл на пароходе позднее.

«Герои утлого суденышка»

В результате ночной атаки 11 декабря сильные повреждения получило четыре судна: «Дрезден» (водоизмещением 8567 т), «Алабама» (5645 т), прерыватель блокады «Портленд» (7132 т) и «Танненфелс» (7840 т). Меньшие повреждения получили еще один танкер и тральщик. Севшие в порту на грунт суда не могли выйти в море в течение нескольких месяцев, что серьезно отразилось на графике поставок стратегических материалов на военные заводы рейха. По одной из версий, на одном из транспортов находился немецкий радар, приготовленный для отправки в Японию…

Черчилль считал, что операция «Франктон» как минимум на шесть месяцев помогла сократить войну. А вот мнение Маунтбеттена: «Из всех храбрых и лихих рейдов, проведенных людьми комбинированных операций, ни один не был таким мужественным и творческим, как операция «Франктон». Операция, безусловно, дала новый импульс французскому Сопротивлению и смогла поднять дух английского населения, уставшего от войны.

Действительно, мужество и героизм британских морских пехотинцев не вызывает сомнений. Майор Хаслер был награжден орденом «За выдающиеся заслуги», а матрос Спаркс — одноименной медалью. Лайвер и Миллс посмертно были отмечены в приказе.

Но блестяще спланированная операция страдала двумя очевидными изъянами. Во-первых, не была предусмотрена метео- и гидрологическая разведка прилива, что сразу нарушило план атаки. Во-вторых, не были продуманы план отхода к испанской границе и контакты с французским Сопротивлением.

Дело в том, что в это время в Бордо уже действовала группа агентов британского Управления специальных операций (УСО) во главе Клодом де Байссаком, которая выполняла аналогичное задание по организации диверсий на судах в порту.

Взаимодействие с этой группой могло бы усилить нанесение ущерба и способствовать эвакуации отряда. Этот эпизод заставил плотнее взаимодействовать английские спецслужбы. Но результаты операции «Франктон» высоко оценили в УСО и решили организовать нечто подобное уже на Дальнем Востоке.



Австралийский отдел организoвал специальную группу Z под командованием лейтенанта Айвана Лайона. 2 сентября 1943 года 14 человек под его командованием на трофейном японском судне «Кофуку» из порта Эксмус отправились в сторону Сингапура для осуществления операции «Джэйвик». Преодолев за три недели около 4000 км в контролируемых японцах морях в ночь на 23 сентября 1943 года три байдарки потопили или сильно повредили в Сингапурской гавани восемь судов общим водоизмещением 40 тыс. т. Без потерь отряд 19 октября вернулся в Австралию, доказав тем самым правильность расчетов майора Хаслера.

Однако через год в сентябре 1944 года, когда группа Z решила повторить свой успех в ходе операции «Риммау», отряд был обнаружен японским катером. В ходе боя многие диверсанты, в том числе Айван Лайон погибли, а остальные были захвачены в плен и позднее казнены…

Хаслер, получив звание подполковника, вернулся к работе в штабе комбинированных операций. Он работал над заброской байдарок в тыл противника на летающих лодках, принимал участие в создании и испытании подводной байдарки «Спящая красавица», создании новых образцов боевых байдарок.

После войны Хаслер нашел себя в парусном спорте. Он изобрел механический автопилот рулевого механизма, который совершил революцию в мире яхт, управляемых в одиночку, стал инициатором трансатлантической регаты Плимут Ньюпорт «OSTAR» на приз журнала «Observer». Его самостоятельно переделанная яхта «Шут» прошла гонку за 48 дней, заняв второе место.



В 1955 году вышел в свет роман Лукаса Филипса «Герои утлого суденышка» (The Cockleshell Heroes), а через некоторое время одноименный фильм киностудии «Варвик» режиссера Хосе Феррера, который был очень популярен в Англии в 50-е годы.

31 марта 2011 в районе маяка Пуант-де- Граве была открыта привезенная из Англии мемориальная плита в память об участниках операции «Франктон» и трех французов, помогавшим им.



Источник

Oyster 745

Сегодня завершает свою работу выставка Dusseldorf Boat Show, ставшая поводом для многих премьер в залах, посвященных парусным судам. На этой, уже 49-й по счету, выставке можно было увидеть много интересного.

Oyster представила модель Oyster 745. Во время шоу можно было не только познакомиться с яхтой, но и обсудить с членами команды Oyster World Rally текущее Мировое ралли 2017-19 и будущее, которое стартует в январе 2021.



Solaris 58

Итальянская верфь Solaris среди уже известных моделей показала две мировых премьеры - модели Solaris 55 и Solaris 58.

Крупнейшая французская верфь Beneteau, как всегда, была представлена весьма широко. При этом - яхта Oceanis 51.1 номинирована на звание “Парусная Яхта 2018 года” с категории “семейный круизер” ("Family Cruiser").



Oceanis 51.1



Sun Odyssey 490

Не менее известная французская верфь Jeanneau так же отметилась несколькими премьерами Sun Odyssey 319, Sun Odyssey 440, Sun Odyssey 490.

Верфь Bavaria Yachts традиционно показала широкую гамму яхт, в том числе самую крупную из своих моделей Bavaria C65 для ценителей скорости и комфорта.



Bavaria C65



Grand Large 360

Премьера верфи Dufour Yachts - модель Dufour Grand Large 360. Верфь интегрировала в этой модели все новинки, составляющие новую идеологию марки Dufour.

Семейный крейсер Focus 750 Performance вмесщает от 3 до 4 человек в условиях регаты, но может легко управляться и одним человеком.



Focus 750 Performance



Grand Soleil 34 Performance

Новинка от итальянцев - Grand Soleil 34 Performance. Это обновление и развитие когда-то популярной модели Grand Soleil 34, спроектированной в 70-х годах компанией Finot. Яхта предназначена для спортивной навигации и оффшорных гонок, при этом очень комфортна и в быстром путешествии.

Немецкая марка Hanse была представлена моделями Hanse 348 и Hanse 548, которые созданы в рамках концепции Easy Sailing.



Hanse 548



Najad 505CC

Шведская Najad представила на бот-шоу две модели Najad 395 Aft Cockpit и Najad 505CC. Отличительной особенностью стиля скандинавских яхт является высокий кокпит в центральной части яхты для удобства навигации в любый широтах мирового океана.

RS 21 - небольшая килевая яхта, которую создал Джо Ричардс (Jo Richards). Эта весьма интересная парусная лодка, позволит всем желающим удовлетворить самый широкий круг амбиций - от прибрежных путешествий до участия в регатах.



RS 21



Saffier SE 37 Lounge

Голландская верфь Saffier Maritiem показала яхту Saffier SE 37 Lounge. Рулевая колонна установлена в передней части кокпита и является одной из оригинальных особенностей этой лодки.

После выхода Wauquiez 58 в начале года, яхта Wauquiez Pilot Saloon 42 дополняет предложение верфи для клиентов, которые ищут яхту вместимостью от 4 до 6 человек.



Pilot Saloon 42



X-Yachts X4

Уважаемая X-Yachts продемонстрировала самое новое дополнение в линейке - модель X4. Эта парусная яхта длиной 15,08 м может заинтересовать как любителей семейного парусного отдыха и переходов на дальние расстояния, так и гонщиков, желающих принять участие в престижных регатах в самых сложных навигационных условиях.

Источник

Четверо моряков прожили семь лет на необитаемом острове архипелага Шпицбергена

В середине XVIII века четверо российских моряков-поморов провели почти семь лет на одном из островов северного архипелага Шпицберген. Их историю с их слов записал академик петербуржской академии наук Пьер Людовик Ле Руа. «Лента.ру» рассказывает, как этим людям удалось выжить в ледяной пустыне.

Чудесное спасение

Три человека на берегу были заняты рутиной — выживанием. Впрочем, через семь лет все казалось привычным — и постоянный холод, и изба, которую можно было топить только по-черному, когда дым из печи выходил прямо в помещение, а потом через окна, и постоянная угроза того, что в сени ввалится белый медведь.

Но сегодня все было по-другому, ведь на горизонте появился парус, впервые за все эти годы. Как потом выяснилось, судно шло из Архангельска и ветром его, по счастью, прибило к восточному Шпицбергену, где судоходства практически не было. Там, на острове Малый Брун, и жили три моряка, в таких условиях, в которых Робинзон Крузо Даниэля Дефо не прожил бы и пары суток.

Страдальцы, облаченные в одежду из шкур диких животных, которую они шили сами, сначала не поверили своему счастью, а потом развели бурную деятельность: стали жечь костры, кричать и подавать знаки команде корабля, опасаясь, что их не заметят. На счастье, их не только заметили — несмотря на чрезвычайно опасную прибрежную навигацию, судно пристало к берегу и забрало людей. На корабль погрузили все, что нажили северные робинзоны за долгие годы: олений жир, шкуры песцов, медведей и оленей, а также оружие и инструменты, которые они изготовили самостоятельно.

Так завершилась долгая эпопея для Алексея и Ивана Химковых, а также Степана Шарапова. Но впервые они высадились на этот остров семь лет назад вчетвером. Сейчас с ними не было их товарища Федора Веригина — и удивительно, что в бою с жестокой природой они потеряли только его.

Вчетвером на острове

Изначально экипаж судна, которое в северные воды в 1743 году отправил купец Еремей Окладников, состоял из 14 человек. Задача стояла рутинная — выловить как можно больше морских животных, мясо которых ценилось и хорошо шло за рубеж. В течение нескольких дней погода благоприятствовала морякам, и они шли к Большому Бруну — той части архипелага Шпицберген, где бойко шел международный промысел. Увы, парусные суда повинуются воле ветра, который изменил направление на девятый день экспедиции. В результате их прибило к острову Малый Брун, к которому практически никто не подходил, да вдобавок они попали в ледяную ловушку.



Никого, кроме диких животных, на острове не было, однако некоторое время назад тут зимовали и охотились поморы, выстроившие на Малом Бруне небольшую избушку из привезенных стройматериалов. На ее поиски и направился отряд, состоявший из Алексея, Ивана, Степана и Федора, оставив товарищей на корабле. До острова было несколько километров, которые путешественники преодолели по льду, пробираясь через торосы и стараясь не угодить в трещины между льдинами.

Избу, и достаточно просторную, они действительно обнаружили, причем в ней была печь. Поскольку уже темнело, моряки решили заночевать тут, а утром направились к товарищам, чтобы обрадовать их и начать переносить в жилище инструменты и продовольствие. Однако их ждал первый удар: стоя на берегу, они обнаружили перед собой чистое ледяное поле. Ночная буря перетасовала торосы, среди которых сгинуло судно.

Четверке, отправившейся на берег, конечно, повезло — по сравнению с погибшими товарищами. Впрочем, положение сложно было назвать завидным. С собой у них было одно ружье, 12 пуль, топор, котелок, мешочек с мукой, жаровня, немного табака, а также нож и трут — с такими припасами на острове, представляющем собой заснеженную пустыню, долго продержаться невозможно.

Вечная мерзлота, горы, скалы. И еще мох — больше там ничего не росло. Кое-где глинистая почва и, на счастье северных робинзонов, множество родников, так что в питьевой воде они недостатка не испытывали. Людей на острове, конечно же, не было, зато были олени, моржи, песцы и белые медведи. Мясом первых поселенцы и питались в первое время — они подстрелили оленей с помощью тех пуль и зарядов, которые у них были, однако вопрос о том, что делать, когда эти припасы иссякнут, встал сразу.

Когда мясо уже заканчивалось, робинзонам внезапно улыбнулась удача: они нашли на берегу доску со вбитыми в нее гвоздями и металлическим крюком. Из крюка, вогнав в его отверстие рукоятку, получили молот, с помощью которого выковали на булыжнике два металлических наконечника для рогатин, а в качестве щипцов использовали рога оленя. После рогатин сделали и луки, а тетивой послужили сухожилия белых медведей.

Кстати, о медведях. Лишь одного из этих животных моряки убили по собственной инициативе. Ещё девять поплатились за желание поживиться их припасами — а то и самими людьми. Они ломились в сени избушки, поэтому без рогатины наружу лучше было не выходить.

Печь топили отсыревшими обломками кораблей, которые прибивало к берегу. Их было немного, и потому поселенцы постоянно боялись, что, если огонь в очаге потухнет, разжечь его будет нечем — хотя кремень был, трут закончился. Поэтому специально для поддержания источника огня они изготовили глиняную лампу, куда заливали медвежий жир, а в качестве фитиля использовали грубые нити, выдернутые из исподнего.



Поскольку топливо приходилось экономить, прожаривать мясо до конца не получалось и поселенцы ели его полусырым. Потом, правда, придумали способ копчения про запас — подвешивали куски под потолок, где скапливался дым от печки.

Так или иначе, диета моряков не отличалась разнообразием, что привело к цинге. Чтобы хоть как-то защититься от болезни, они стали есть ложечную траву и пить теплую оленью кровь, а также больше двигаться. Увы, цинги избежать не удалось, а один из матросов, Федор Веригин, умер, несмотря на то что его товарищи ухаживали за ним так внимательно, как могли, когда он уже практически не мог двигаться. Поэтому, когда через два года спасительный корабль подошел к острову, его команда застала на нем только трех поселенцев.

Интересно, что находясь на острове, моряки вели достаточно точный счет дням, несмотря на полярную ночь — их календарь отставал на момент отплытия всего на два дня. Следил за ним капитан Алексей Химков, определявший ход времени по звездам.

Недоверие и книга

Корабль, спасший северных робинзонов, прибыл в Архангельск 28 сентября 1749 года. Когда судно швартовалось, они, облаченные в диковинные одежды из шкур животных, стояли на палубе, а на берегу, среди встречающих, находилась жена Алексея Химкова, узнавшая мужа, которого, как она считала, давно нет в живых. Не помня себя от счастья, она бросилась в воду, чтобы вплавь добраться до корабля, и чуть было не утонула, но, к счастью, все обошлось.

Каким же образом эта история дошла до наших дней? Французскому историку, академику петербургской академии наук Пьеру Людовику Ле Руа удалось заполучить привезенные вещи спасенных, и он заинтересовался тем, как жили попавшие на остров моряки. Ле Руа встретился с ними и с их слов написал книгу «Приключения четырех российских матросов, к острову Ост-Шпицбергену бурею принесенных, где они шесть лет и три месяца прожили».

Впоследствии академики, усомнившиеся в их свидетельствах, вызвали Алексея и Ивана Химковых в Санкт-Петербург и дополнительно расспросили их обо всем, уверившись в точности показаний. Позже специально снаряженные экспедиции нашли на Малом Бруне избу, где они провели почти семь лет, отбивая атаки белых медведей и считая дни по звездам. Недоверие академиков было вполне оправдано, ведь, как правильно замечает в своем труде Людовик Ле Руа, на их долю выпали такие невзгоды, которые не снились выдуманному Даниэлем Дефо Робинзону Крузо.

Источник

Вот каким должен быть губернатор и адмирал флота! Потомству в пример, яркая и полная приключений жизнь морского волка!

Итак, Михаил Лазарев. Вернее так: имею честь вам представить - адмирал и первооткрыватель той самой Антарктиды – Михаил Лазарев.

С чего всё началось?

Будущий флотоводец родился во Владимире в ноябре 1788 года в семье правителя владимирского наместничества (наместничество означало то же самое, что и область сейчас). То есть, говоря современным языком, родился в семье губернатора Владимирской области. Уже неплохой старт для человека с такой богатой биографией. Как минимум в те времена, это доступ к хорошему качественному образованию.

Однако, даже в те давние времена рождение в хорошей семье еще ничего не решало в будущей жизни человека – он сам должен был себя проявить и показать на каждом этапе становления своей личности, как человек, а не как прожигающего жизнь в кутежах и разврате мажор, что в наше время гораздо популярнее среди «золотой молодежи».

В 1800 года Михаил был принят в Морской кадетский Корпус. Учеба была трудной, и эти трудности сочетались с трудностями походов по Финскому заливу. Юношу быстро заметили, он выделялся на фоне сверстников своими талантами и отношением к делу.

После окончания кадетского корпуса Лазарев был отправлен волонтером в Англию, для прохождения морской практики. Несколько лет он ходил по морям и океанам, занимался самообразованием. Михаил любил историю и этнографию.

В 1808 году офицер Михаил Лазарев вернулся в Россию, получил чин мичмана. Участвовал в войне со Швецией, в 1811 году был произведен в лейтенанты. Также был участником Отечественной войны 1812 года, и громил Наполеона на морях.

Михаил Петрович участвовал в Отечественной войне 1812 г., служа на бриге "Феникс". В августе 1812 г., когда Риге угрожали полчища Наполеона, стремившиеся поработить народы России, корабли Балтийского флота должны были отвлечь от города часть французских сил. Лазарев на бриге "Феникс" участвовал в демонстративной высадке десанта и бомбардировке Данцига. Цель была достигнута - французы оттянули к Данцигу часть своих сил, и натиск на Ригу был ослаблен.

В 1813 году Михаил Лазарев на корабле «Суворов» открыл необитаемые острова в Тихом океане, которым было присвоено имя великого полководца Александра Суворова. Атолл Суворова (англ. Suwarrow) — атолл в Тихом океане, в составе Северной группы островов Кука, в 825 км к северо-северо-западу от Раротонга.

Совершил кругосветное путешествие и, только в 1816 году вернулся в Россию, везя на своем корабле заграничные изыски: новых животных, специи и другие зарубежные товары, которых в России не было.



На фото - атолл Суворов

В 1819 – 1821 годах капитан 2-го ранга Фаддей Беллинсгаузен и лейтенант Михаил Лазарев возглавили первую русскую антарктическую экспедицию в воды Южного океана на шлюпах "Восток" и "Мирный" (ныне в память о шлюпах названы русские антарктические станции). Увидеть берега Антарктиды исследователям удалось 28 января 1820 г.

Шлюпы «Восток» и «Мирный», несмотря на тяжелую ледовую обстановку, подошли первый раз к Антарктиде. Этот день считается днем открытия Антарктиды.

Беллинсгаузен высказался осторожно: "За ледяными полями мелкого льда и островами виден материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу". В феврале того же года экспедиция подошла почти вплотную к ледяному массиву. Это позволило Беллинсгаузену и Лазареву сделать вывод, что перед ними действительно "льдинный материк".



В 1826 году Лазарев стал командиром корабля «Азов», и участвовал в Наваринском сражении, проявил себя с наилучшей стороны. За мужество Михаила Лазарева произвели в контр–адмиралы.

Наваринское сражение было результатом союза России, Великобритании и Франции против Турции. Цитата: «Навари́нское морское сражение 1827 года — крупное морское сражение между соединённой эскадрой России, Англии и Франции, с одной стороны, и турецко-египетским флотом — с другой. Произошло 8 (20) октября 1827 года в Наваринской бухте Ионического моря на юго-западном побережье полуострова Пелопоннес.»



Целью такого союза было предоставление независимости Греции, где до сих пор помнят подвиг русских моряков. Наваринское сражение обеспечило поддержку греческого национально-освободительного движения, результатом которого по Адрианопольскому мирному договору 1829 года стала автономия Греции.

Краткое описание подвига Михаила Лазарева во время Наваринского сражения. Флагманский корабль русской эскадры «Азов» под командованием капитана 1 ранга Михаила Петровича Лазарева сражаясь с пятью турецкими кораблями, уничтожил их: он потопил два больших фрегата и один корвет, сжёг флагманский корабль под флагом Тагир-паши, вынудил выброситься на мель 80-пушечный линейный корабль, после чего зажёг и взорвал его. Кроме того, «Азов» под командованием Лазарева уничтожил флагманский корабль Мухаррем-бея (командующего турецкой эскадрой).



Корабль Лазарева получил 153 попадания, из них 7 ниже ватерлинии. Корабль был полностью отремонтирован и восстановлен только к марту 1828 года. На «Азове» во время битвы проявили себя будущие российские флотоводцы, герои Синопа и Севастопольской обороны 1854—1855 годов:
лейтенант Павел Степанович Нахимов
мичман Владимир Алексеевич Корнилов
гардемарин Владимир Иванович Истомин

За боевые подвиги в сражении линейному кораблю «Азов» впервые в русском флоте был присвоен кормовой Георгиевский флаг.



За участие в Наваринском сражении Лазарев был произведен в контр-адмиралы и награждён сразу тремя орденами: греческий — «Командорский крест ордена Спасителя», английский — Бани и французский — Святого Людовика. Вот это я понимаю - герой!

В 1828—1829 руководил блокадой Дарданелл; в 1830 вернулся в Кронштадт и командовал отрядом кораблей Балтийского флота – этот человек больше времени проводил в море, чем дома среди семьи или в штабе на удобных диванах!

И благодаря таким заслугам, искренней службой своему отечеству, в 1832 году Лазарев стал начальником штаба Черноморского флота. Только вслушайтесь – начальником штаба целого флота! Служившие знают, какая это громадная ответственность.

На картине Ивана Айвазовского «Смотр Черноморского флота в 1849 году»- парадный смотр боевых кораблей в Севастопольской бухте.



В феврале — июне 1833, командуя эскадрой, возглавил экспедицию русского флота в пролив Босфор, в результате которой был заключён Ункяр-Искелесийский договор 1833 (договор о мире, дружбе и оборонительном союзе между Россией и Турцией).

Договор подписывался Россией с позиции спасения Турции, поскольку в 1820—1830-х годах Османская империя пережила ряд страшных ударов, поставивших под вопрос само существование страны. В 1827 году объединённый англо-франко-российский флот в битве при Наварине уничтожил практически весь османский флот.

В 1830 году, после 10-летней войны за независимость и русско-турецкой войны, Греция становится самостоятельной.

Воспользовавшись моментом, в 1830 году Франция оккупировала Алжир, а в 1831 году от Османской империи отложился её самый могущественный вассал, Мухаммед Али Египетский. Результатом стала Турецко-египетская война (1831—1833).

Османские войска были разбиты в ряде сражений, и неизбежность захвата Стамбула египтянами вынудила султана Махмуда II принять военную помощь России. 30-тысячный корпус русских войск, высаженный на берега Босфора в 1833 году, позволил предотвратить захват Стамбула, а с ним, вероятно, и распад Османской империи. Так бывшие враги внезапно помогли и спасли Турцию от развала ради сохранения свободного прохода по Босфору.



С 1833 — главный командир Черноморского флота и портов, военный губернатор Николаева и Севастополя и был командующим Черноморского флота флота в течение 18 лет. Он первый организовал двухлетнюю экспедицию фрегата «Скорый» и тендера «Поспешный» с целью описи Черного моря, следствием которой было издание первой лоции Черного моря. В октябре 1842 г. была завершена работа по составлению и изданию «Атласа Черного и Азовского морей».

Командуя Черноморским флотом, Лазарев стал активно и рьяно преобразовывать его в лучшую сторону. Он ввёл совершенно новую систему обучения моряков непосредственно в море в обстановке, максимально приближенной к боевой. Это уже был закаленный сражениями морской волк, а не штабной офицер, пропахший нафталином. И как любому морскому волку по нраву иметь хороший корабль и умелую команду, так и Лазареву был потребен грамотно укомплектованный кораблями и моряками Черноморский флот для службы отечеству.



Под его руководством парусный Черноморский флот стал лучшим в России. Были достигнуты серьезные успехи в кораблестроении. Лазарев лично следил за постройкой каждого нового большого корабля. Лазарев опасался вторжения англичан в Черное море и еще в 1834 году выработал план отражения английских атак. Русских флот требовал обновления для соответствия современным стандартам. Он, понимая это, начал кропотливую работу по модернизации русского флота.

Также он руководил построениями линий обороны на Кавказе, целью которых было пресечь поставку оружия горцам, с которыми Российская Империя в то время воевала. Благодаря патрулированию черноморских вод, корабельщики имели практику и приобретали бесценный опыт.

Лазарев принимал самое деятельное участие в работах комитета образования флота по исправлению штатов вооружения и запасов военных судов и по выработке нового положения об управлении Черноморским флотом. Он лично внес целый ряд предложений по улучшению кораблестроения и вооружения судов.



Ему Севастополь обязан благоустройством Графской пристани, созданием новых улиц, парков, Морской библиотеки. Привязанный к административной деятельности, адмирал сердился: «Весьма часто случаются дни, в которые сижу за проклятыми бумагами по 12 и даже 14 часов». Обучая моряков, адмирал воспитывал у них любовь к военно-морскому делу, развивал дух состязательности и соревнования среди экипажей кораблей.

Штаты боевых кораблей Черноморского флота были полностью укомплектованы и оснащены артиллерией более высокого качества. При Лазареве Черноморский флот получил более 40 парусных судов. Также Лазарев заказал для своего флота 6 пароходо-фрегатов и 28 пароходов. На Чёрном море был построен первый железный пароход и начата подготовка кадров для службы на паровых судах.

Однако Лазарев не ограничивался лишь техническим перевооружением Черноморского флота. В Севастополе была реорганизована Морская библиотека, построен Дом собраний и открыта школа для матросских детей. При Лазареве были построены здания адмиралтейств в Николаеве, Одессе, Новороссийске, начато строительство адмиралтейства в Севастополе.



Используя свой опыт, накопленный в дальних походах, Лазарев наладил работу гидрографического депо, которое начинает издавать карты и атласы Чёрного моря. Заслуги Лазарева перед русской наукой оценило и Русское Географическое общество, избрав его своим почетным членом. Он был также избран почетным членом Морского ученого комитета, Казанского университета и других научных учреждений.

Во времена Крымской войны бывшие союзники опять стали врагами, к ним примкнула неблагодарная Турция. Англичане, французы и турки прислали свои корабли к берегам Крыма, с новейшим на то время вооружением и технологиями.

Особая заслуга Лазарева в подготовке людей, прославивших русский флот и Россию в годы Крымской войны, несмотря на техническое отставание. Именно благодаря ему были использованы все тактические и стратегические возможности по удержанию Севастополя.



Незадолго до своей кончины от рака желудка, в последний свой приезд в Петербург, адмирал был на приеме у Николая I. После радушного приема, желая показать адмиралу свое внимание и уважение, государь сказал: «Старик, останься у меня обедать». «Не могу, государь, — ответил Михаил Петрович, — я дал слово обедать у адмирала Г.». Сказав это, Лазарев вынул свой хронометр, взглянул на него и, порывисто встав, промолвил: «Опоздал, государь!»

Потом поцеловал озадаченного императора и быстро вышел из кабинета… Зашедшему минутой позже А.Ф.Орлову царь, почесывая лоб, сообщил: «Представь себе: в России есть человек, который не захотел со мной отобедать!» Но царь любил адмирала-труженика, о чем свидетельствовало последовательное награждение его высшими отличиями до ордена святого Андрея Первозванного включительно.

В Вене болезнь адмирала Лазарева резко обострилась. Не оставалось никакой надежды спасти его жизнь. Окружающие адмирала, упрашивали его написать письмо государю и поручить ему свое семейство. «Я никогда ничего в жизнь мою ни у кого для себя не просил, — ответил умирающий Лазарев, — и теперь не стану просить перед смертью».



Прах его был перевезен в Россию и предан земле в Севастополе во Владимирском соборе. В цокольном помещении этого Собора в виде креста головами к центру креста похоронены М. П. Лазарев, П. С. Нахимов, В. А. Корнилов и В. И. Истомин, все трое его ученики.

В 1867 г. в этом городе, тогда еще лежавшем в развалинах после Крымской войны 1853—1856 гг., состоялось торжественное открытие памятника Лазареву. На открытии этом Свиты Его Величества контр- адмирал И. А. Шестаков сказал блестящую речь, в которой живо очертил заслуги знаменитого адмирала по созданию русского флота и высоких качеств русских моряков.



А на фото - спуск на Яшмовый пляж, мыс Фиолент, и развалины на самом деле необычного дома - это несохранившаяся до нашего времени скромная загородная дача военного губернатора и первооткрывателя Антарктиды - адмирала Михаила Лазарева. Дом имел четыре комнаты и флигель. Крыша была сделана из черепицы. Полы в доме напоминали корабельную палубу, поскольку выполнены были из некрашеных досок. В адмиральском доме было три печки - одна русская и две голландских.



Однажды в Крыму, в середине 19 века разыгралась страшная буря. Дом адмирала не смог выдержать напор стихии и серьезно пострадал. Постройку отремонтировали. После того, как Великая Отечественная война прошлась по Крыму черной волной, дом адмирала снова оказался разрушенным.

Наступило мирное время, и строение отремонтировали, но, поскольку жилья в Крыму не хватало, в доме поселились военнослужащие со своими семьями и жили там до начала 90-х, пока их не переселили в новые квартиры. Без присмотра дом снова быстро разрушился. Ныне в планах у города Севастополь полностью восстановить дом адмирала Лазарева и создать там музей.

На фото - Яшмовый пляж, мыс Фиолент



Атолл Суворов - схематический рисунок:





Схема кругосветного путешествия Михаила Лазарева



Мыс Фиолент

Морская крепость (Константиновская батарея) на входе в Севастопольскую бухту, эта крепость сыграла большую роль в обороне Севастополя с моря.



Марка СССР, посвященная Михаилу Лазареву.



На этом всё!

Источник

О путешествии Джона Ленона на яхте  Megan Jaye.

Какие же события привели Джона Леннона на борт яхты Megan Jaye летом 1980 года.

Когда Megan Jaye зашла в порт Святого Георгия на Бермудских островах, один из пассажиров написал в гостевой журнал: «Дорогая Megan, нет ничего лучше места, которого нет».

43-футовый шлюп с выдвижным килем, названный Megan Jaye в честь дочери владельца, в целости и сохранности прибыл на место после семидневного путешествия из Ньюпорта, Род-Айленд. Благодарность в адрес капитана Хэнка Халстеда сопровождалась фирменным карикатурным автопортретом и наброском Megan Jaye. Подпись гласила «С любовью, Джон Леннон».

Какие же события привели Джона Леннона на борт яхты Megan Jaye летом 1980 года.

После рождения сына Шона в 1975 году Леннон «взял перерыв». Большей частью он смотрел телевизор, пек хлеб, читал бессчетное количество книг и газет, воспитывал сына, безуспешно пытался сочинять. Весной 1980 года, какое-то время спустя после покупки дома на набережной в Лонг-Айленде, он обратился к помощнику Фреду Симэну с просьбой:

«Всю свою жизнь я мечтал иметь собственную лодку».

Леннон любил море с детства. Ребенком он сновал по Ливерпульскому порту и гадал, прибыл ли с одним из судов его отец, матрос торгового флота, и каждый раз, когда не находил его, страшно злился. Чтобы заглушить боль, он воображал, в каких невиданных странах побывали эти корабли, или фантазировал, как удерет на одном из них подальше от школьных и домашних неприятностей. Но всегда трусил и ни разу не поддался порыву.



В конце апреля 1980 года Леннон отправил Фреда Симэна купить самую простую парусную яхту. Ей оказалась 14-футовая яхта для одиночного плавания, произведенная на семейной верфи Coneys Marine в Хантингтоне. Ее владелец, Тайлер Конис, посвятил значительную часть мая обучению новоиспеченного яхтсмена азам хождения под парусом.

Леннон и его жена, Йоко Оно, увлекались искусством Египта, и яхта получила имя в честь египетской богини Изиды. Месяц прогулок вокруг Лонг-Айленда на «Изиде» пробудил в Ленноне жажду путешествий. С вопросом, куда плыть, музыкант обратился к семейному консультанту Такаши Йошикава, специалисту по китайскому учению Ки. Он указал на юго-восток, где «тучи, омрачающие жизненный и творческий путь Леннона, должны развеяться». В данном случае это означало Бермудские острова.

Тайлеру Конису было поручено заняться матчастью, он нашел и арендовал Megan Jaye. Капитан Хэнка Халстед не горел желанием вновь снаряжаться в море — он только вернулся из длительного путешествия с Карибских островов. Тем не менее, он согласился.

Халстед не имел понятия, кто те ньюйоркцы, кого ему предстоит доставить на Бермуды. Полдня он провозился с подготовкой судна к дороге, прежде чем признал в одном из будущих попутчиков экс-битла.

«Что бы ты сказал, узнав, что на моей лодке сам Джон Леннон?», — спросил он своего чартерного агента Пола МакКаффри.

«Держите меня семеро!» — МакКаффри удивился не меньше капитана.

Четвертого июня Megan Jaye снялась с якоря. Капитан и рок-звезда поладили сразу. Почти ровесники, в 60-е они экспериментировали с психоделиками и нашли много общих тем для разговора.



650-мильный маршрут по Атлантике проходил через неспокойный мыс Хаттерас и пресловутый Бермудский треугольник. Капитан рассчитывал преодолеть его за пять дней. На третий день пути мощный атлантический шторм обрушился на Megan Jaye. Ветер разогнался до 65 миль в час, кидая на судно волны высотой в 20 футов. Почти все члены экипажа слегли от морской болезни. Остались двое: Леннон в камбузе (как самый неопытный он занял место кока на судне) и капитан Хэнк Халстед у штурвала.

«Это был серьезный шторм, когда нужно наверняка знать, что делать», — вспоминал он позже. Без отдыха он управлял яхтой более двух суток, но, в конце концов, свалился от усталости. У него не осталось выбора, кроме как поставить за штурвал Джона Леннона.

«Я никогда не думал о Джоне как о рулевом. Он мог управлять яхтой, когда за его спиной стоял опытный моряк, и никогда один. Его обязанности не простирались дальше кухни, где он готовил еду для всего экипажа. На борт он зашел, зная, что будет наблюдать и учиться», — вспоминает Халстед тот день.

Однако тогда он понимал, что больше не выдержит. В то время на яхте отсутствовал автопилот, опытные яхтсмены страдали в каютах от морской болезни, и выбора не оставалось. За штурвал встал Джон Леннон. Сон на корабле чуткий, и кубрик капитана располагался так, что он за секунды мог прийти на помощь, если бы что-то пошло не так. Понаблюдав час за своим перепуганным насмерть подопечным, Халстед пошел отдохнуть.

«Итак, я управлял лодкой шесть часов к ряду, придерживаясь заданного курса. Я был погребен под водой. Целых шесть часов волны наносили удары по моему лицу. Никаких перспектив. Ты не можешь отказаться. Как будто ты стоишь на сцене; раз попав на нее, сойти не получится. Пара волн поставила меня на колени», — делился Джон Леннон с корреспондентом Playboy, вспоминая, как сбитый с ног повис на штурвале.

На этом приключения не закончились. Когда капитан вернулся на вахту, ему и Джону пришлось заняться починкой порванных парусов, что заняло не один час. Халстед рассказывал, как сильно изменился Джон Леннон за те несколько часов, что пробыл в одиночестве во время шторма. Словно получил заряд энергии. Не только Халстед заметил преображение Леннона. Его помощник, Фрэнк Симэн, описал, с каким энтузиазмом он рассказывал о путешествии:

«Не представляешь, каково это, когда вокруг только небо и вода. В один и тот же миг ты одинок, и прикасаешься к чему-то всесильному. Ошеломительное чувство свободы».



Стивен Фуллер понимает, о чем говорил Леннон. Яхта Megan Jaye теперь принадлежит ему и носит имя Jubilee.

«Яхтинг действительно так влияет. Я намотал 40 тыс. миль в океане, и заверяю, борьба со стихией, погода, темнота, изоляция, опасность преобразят вас. Джон прошел через это, как и все моряки, он столкнулся с фактом, что человек пылинка в космосе, пятнышко на необъятном океане, а затем он спасся и вновь обрел землю. Это серьезная встряска повлияла на его творческую силу и помогла вновь начать писать и передать этот космический опыт в нескольких его последних песнях».

Стивен Фуллер — поклонник Beatles. Так получилось, что он прибыл на Бермудские острова через неделю после Леннона, и провел на острове пару недель, так и не узнав, что кумир находится рядом. Двадцать лет спустя капитан Фуллер купит ту самую Megan Jaye, не имея понятия, что это и есть лодка, на которой Джон Леннон проделал путь от Ньюпорта до Бермуд.

P.S. За семь недель, проведенных на Бермудах, Джон Леннон напишет почти все свои последние песни и уже в ноябре выпустит первый за долгое время альбом Double Fantasy. В феврале 1981 года он будет признан лучшей пластинкой ушедшего года.



События тридцатилетней давности вновь ожили в ноябре 2013 года благодаря цифровым технологиям. Путешествие Джона Леннона на парусной яхте из Нью-Порта на Бермудские острова стало приложением для iPhone и iPad под названием Bermuda Tapes. Интерактивный альбом рассказывает историю яхтенного приключения музыканта, также в него вошли фотографии, черновики и записи песен, сделанные во время пребывания на Бермудах. Все это лучше потрогать и послушать, скачав приложение в AppStore.

Источник