Объявлены номинанты на премию Европейская яхта года 2019

Традиционно, церемония вручения наград European Yacht of the Year проходит в рамках крупнейшего европейского бот-шоу в Дюссельдорфе. И одно можно сказать наверняка — это всегда очень захватывающе!

Самое замечательное в этой церемонии — это то, что вы можете подробно ознакомиться с номинированными яхтами в выставочных залах! Перфоманс, комфорт, качество строительства, соотношение цены и качества, дизайн и уникальные технические инновации — это характеристики, которые оцениваются международным жюри.

Первая категория Family-Cruiser включает сравнительно небольшие яхты, предназначенные для семейного круиза, для дневных прогулок, а также для дальнего круиза с семьей или друзьями. Эта категория — это типичные круизные лодки. Они могут предложить достаточно места и комфорта, но не менее важно, что ими достаточно легко управлять маленькому экипажу или в одиночку.

Помимо их универсальности, семейные круизеры должны быть относительно доступными, поэтому многие из них строятся на крупных верфях. Хотя в прошлом сегмент был в основном ограничен размером от 30 до 45 футов, в последнее время рынок наводняется все более крупными моделями, которые также становятся более изощренными с каждым годом. Эта тенденция частично определяется чартерной индустрией.

Итак, номинированные яхты на премию 2019 European Yacht of the Year в категории Family-Cruiser:

• Beneteau Oceanis 46.1
• Dufour 390 Grand Large
• Hallberg-Rassy 340
• Mojito 1088
• Swallow Coast 250

​Dufour 390 Grand Large

Dufour 390 Grand Large, который номинирован на премию Европейская яхта года 2019, будет впервые представлен на Каннском яхтенном фестивале 11-16 сентября 2018 года! Верфь Dufour, находящийся в совместном владении Fountaine Pajot с этого года, только недавно запустила на рынок свою круизную линейку Grand Large.

Dufour 390 предназначен как для чартерного рынка, так и для частных владельцев, предлагая до трех кают и трех санузлов на лодке, а также разумную планировку кокпита и палубы. К тому же этой лодкой очень легко управлять под парусом. ​







​Dufour 390 Grand Large

Вторая категория – это многокорпусные яхты, которая включает в себя как катамараны, так и тримараны, оба из которых могут предложить исключительно большое пространство для жизни на борту, а также, как правило, более высокий потенциал скорости, чем сопоставимые однокорпусные яхты.

Хотя катамараны и тримараны считались несколько экзотическими 25 лет назад, в последнее время наблюдаются просто ошеломляющие темпы роста. На самом деле, на них такой спрос, что списки ожидания на год или два вперед кажутся нормой. Почему так? Что ж, глядя на круизные катамараны, одна из очевидных причин — это большое пространство, комфорт и приватность на борту, которые они предлагают, что объясняет их все более доминирующее присутствие во многих чартерных флотах. Что касается тримаранов, главными факторами является стабильность и перфоманс.

Номинированные яхты на премию 2019 European Yacht of the Year в категории Multihull:

• Fountaine Pajot Astrea 42
• Astus 20.5
• Aventura 34

Fountaine Pajot Astrea 42

В своем стремлении и дальше оставаться ведущим строителем многокорпусных яхт в мире, Fountaine Pajot обновляет свои линейки с высокими темпами. В этом году они запустили катамаран Astrea 42, который уже стал одним из самых востребованных на рынке. В прошлом году такой же фурор произвела Saona 47. Что еще более важно, хотя, французская верфь продолжает улучшать дизайн и качество сборки, они одновременно уделяют много внимания улучшению комфорта и функциональности.







Fountaine Pajot Astrea 42

Aventura 34

Компактный катамаран Aventura 34 – это еще одно приятное открытие года на активно развивающемся рынке катамаранов. Длиной менее 10 метров и с 4.5 тоннами водоизмещения, с Авентурой легко справиться даже новичок. Катамаран предлагает хорошую площадь парусности для перфоманса выше среднего, в сравнении с типичными довольно неуклюжими круизными многокорпусниками. В стандартной комплектации вы получите три каюты и один санузел, еще один вариант предлагает 2 каюты и два отдельных санузла. Это очень интересное бюджетное предложение для частных владельцев и чартерного флота.







Aventura 34

Результаты будут объявлены в первую субботу Boot Dusseldorf 2019, 19 января 2019 года. Держим кулачки за наши яхты!

Источник

Известная французская верфь Jeanneau представит на бот-шоу в Каннах свою новую парусную яхту Sun Odyssey 410.

Яхта Sun Odyssey 410 разработана а Марком Ломбардом и Жан-Марком Пьятоном с использованием самых самых современных технологий яхтостроения.



Эта парусная яхта принадлежит к 8-му поколению парусников Jeanneau и дополняет линейку ранее представленных моделей Sun Odyssey 440 и Sun Odyssey 490. На сегодня выпущено уже более 17000 яхт этого поколения, которые весьма популярны во всех уголках мирового океана и отмечены рядом престижных яхтенных наград.
Конструкция форштевня с отрицательным наклоном существенно уменьшает сопротивление воды, а самонастраивающиеся рули позволяют шкиперу более тонко управлять яхтой на ходу.

Относительно низкое расположение гика позволяет увеличить площадь грота. Важно, что всеми лебедками можно управлять непосредственно из кокпита, что повышает удобство и безопасность на борту.

Для обеспечения большей маневренности парусная яхта Sun Odyssey 410 располагает мощным выдвижным носовым подруливающим устройством. Выдвижной бушприт интегрирован в носу яхты.



Внутренние помещения яхты создают ощущение простора и уюта. В хорошо освещенном салоне с конвертируемым диваном и просторным L-образным камбузом можно с комфортом отдыхать как в порту, так и во время длительных переходов. В каждой каюте расположена большая кровать и рундуки достаточно большого объема.

Парусная яхта Jeanneau Sun Odyssey 410 предлагается в нескольких вариантах планировки: с двумя или тремя каютами, с одним или двумя санузлами. Одно из помещений можно оборудовать в качестве мастерской или просторного хранилища.

Длина макс. 12.35 m / 40'6"
Длина корпуса 11.99 m / 39'4"
Ширина 3.99 m / 13'1"
Водоизмещение 8000 kg / 17637 Lbs
Осадка (стандартный киль)  2.14 m / 7'0"
Объем топливного бака 195 l / 52 US gal
Объем бака для пресной воды 330 l / 87 US gal
Каюты 2 / 3

Источник

6-10 сентября в Подмосковье на акватории Пироговского водохранилища состоится чемпионат России в классе яхт Звездный.

Событие примечательно тем, что впервые национальный чемпионат пройдет под эгидой Star Sailors League (SSL) – международной организации, объединяющей лучших гонщиков класса Звездный и проводящей соревнования по всему миру. Ее высокий статус подтверждает тот факт, что Финал SSL включен в число семи важнейших событий в мире парусного спорта, наряду с Олимпийскими играми, Кубком «Америки», кругосветкой Volvo Ocean Race...

Проект яхты класса Звездный был разработан американским конструктором Уильямом Гарднером в 1911 году. В 1932 году Звездный был включен в олимпийскую программу. Так что Звездный является не только старейшим классом яхт, но и безусловным рекордсменом по наибольшему количеству участий в Олимпийских играх.



Проект оказался настолько удачным, что и спустя сто с лишним лет Звездный, по своим характеристикам, может на равных конкурировать с современными яхтами. Однако раскрыть все возможности лодки, в плане тонких настроек и управления, способен только очень опытный экипаж, поэтому в классе, как правило, выступают яхтсмены наивысшей квалификации.

Стоит напомнить, что первая золотая олимпийская медаль в истории советского парусного спорта была завоевана именно в этом классе Тимиром Пинегиным и Федором Шутковым в далеком 1960 году. Через 20 лет их успех повторил экипаж Валентина Манкина и Александра Музыченко, ставший победителем московской Олимпиады-80.



Чемпионат России-2018 будет проводиться возрожденной в июне этого года Российской ассоциацией «Московский флот класса Звездный», при поддержке Всероссийской федерации парусного спорта и при непосредственном содействии федерации парусного спорта Москвы.

Регату принимает водно-спортивная база «Галс».

Информационным спонсором является журнал Yacht Russia.

Ожидается, что в соревнованиях примут участие известные российские яхтсмены, чемпионы Европы и мира в различных классах, участник и призер Олимпийских игр.



Планируется провести двенадцать гонок.

Победители и призеры будут награждены оригинальными кубками и медалями. Предусмотрен отдельный зачет в категории «Гранд Мастер». Пять гонок будут посвящены памяти великих российских яхтсменов. Победители этих гонок получат специальные призы.

Положение о соревновании на сайте ВФПС

Онлайн заявку на участие в соревновании можно подать на сайте Московской федерации парусного спорта

Источник

Парусная яхта Svartloga затонула ночью 25 августа в Северном море у Эймейдена (Нидерланды). Все члены экипажа,  11 человек, были спасены.

Парусная яхты была перевернута сильным порывом ветра в десяти километрах от побережья Зандвоорта.



Экипаж и пассажиры  - 11 датчан на борту, 5 мужчин и 6 женщин, в возрасте от 20 до 60 лет, сумели перейти на спасательный плот.



Им на помощь направились патрульные катера Visarend и Guardian из Эймейдена, Зандвоорта и Нордвейка, лоцманский катер и два вертолета. Спасатель спустился с вертолета на плот и помог всем эвакуироваться. Затем с вертолета для спасенных был доставлен врач.



Потерпевших доставили в Эймейден на спасательную станцию, где они смогли принять душ, и были обеспечены сухой одеждой и едой.



Svartloga покинула Орхус для долгого путешествия через Атлантику под командованием капитана и владельца, г-на Хенрика Гронборга. Рейс был прерван в Северном море сильным штормом.

Svartloga, Sailing Vessel, MMSI 219015233, позывной OXER, флаг Denmark [DK], длина 24 м. ширина 6 м. Судно построена в 1964 году.



Источник

Флотские байки

Строевой смотр - это такое военное мероприятие. Проводится оно не регулярно, зачастую неожиданно для участников и всегда заканчивается или оргвыводами(читай: наказанием), или организационным периодом, венцом которого является все тот же строевой смотр.

Им же заканчивается сдача курсовых задач, к счастью, не всех. Экипаж должен выглядеть подтянуто, бодро и лихо. Молодцевато, я бы сказал, как и подобает военным морякам. А что лучше всего подчеркивает морскую удаль? Правильно, строевой смотр. Эту удаль в нас воспитывали постоянно.
Сколько подобных мероприятий я пережил, не помню, но некоторые заслуживают, чтобы о них рассказали. Они отличались не только удалью, но и военно-морской находчивостью.

Заканчивали мы сдачу первой курсовой. Построились на пирсе, рядом с лодкой, на смотр. Комбриг должен вот-вот подъехать. Мерзнем, ждем, мороз градусов 25, с ветерком, уже и снег пролетает. Шинель не шуба, ботинки не валенки, перчатки не рукавицы. Продолжаем мерзнуть.

Напротив лодка, только что из автономки, из теплых морей пришедшая, стоит, тоже задачу сдает, но экипаж еще не строится. Мы ропщем на ранний «выгон» на пирс, кивая на умных соседей. Холодно, снег сечет лицо. Командир дает команду перейти на «форму 6». Это когда на шапке-ушанке уши опущены и под подбородком завязаны. Теплее, конечно, только не слышно ничего и болтать в строю трудно.



Вот и уазик комбрига показался. С соседней лодки наконец-то посыпался на пирс экипаж. Но в каком виде! Если бы не завязочки под подбородком, у нас бы отвалились челюсти.

Все были в ярко-синей «тропичке»! Это шорты, рубашка с коротким рукавом, пилотка и кожаные тапочки в дырочку на босу ногу. Строй выровнялся и замер с каменными лицами. Снежинки таяли на матросских грудях, забивались в уши и быстро припорашивали волосатые ноги. Строй дрожал, но терпел.
Командиры отрапортовали комбригу: наш в форме шесть, соседский в трусах. Комбриг, тоже не дрогнув, рапорта принял и пошел здороваться с экипажами. Соседи уже посинели, как их форма, но бодро приветствовали начальника.

- Как я понимаю, жалоб и заявлений нет, - пробасил комбриг и скомандовал: - Экипаж в лодку, пока окончательно яйца не отморозили, командир и зам – ко мне!
Те, дрожа от холода, подскочили и замерли в ожидании нагоняя.
- Смотр закончен. Хотя…Может, командир продемонстрирует строевой шаг, а зам споет строевую песню? Нет? Тогда тоже в лодку, находчивые вы мои…
Соседи, уходя в море летом, опрометчиво оставили зимнюю форму в баталерке, в казарме. По приходу ее там, конечно же, не оказалось. Об этой свято чтимой подводной традиции я уже упоминал. Одевали их за счет формы, списанной по сроку носки – служить и ходить в ней можно, но для смотра не годится.

Вот и приняли отцы-командиры решение облачиться в «тропичку». А куда деваться? Тем более, что в приказе по бригаде было написано: «11.00 Строевой смотр экипажей». Номер формы одежды не упоминался, а во всем, даже в мелочах, точность нужна, особенно на военной службе. Моряк – он же везде лазейку найдет. Так что померзли красавцы, но смотр успешно прошли.
Да-с, находчивый у нас народ служил…

Но это еще цветочки. Я о точности. Вот, помню, возвращались мы из автономки, той, в которой помощник кита лодкой зарезал, домой. Входили мы в состав объединенной эскадры разнородных сил. Базировалась она во Вьетнаме, в бухте Камрань. Мы получили радио: изменить курс и зайти во вьетнамскую советскую базу. Прежде, чем отпустить нас на Камчатку, наше временное начальство решило устроить строевой смотр экипажу. Это чтоб себя подстраховать. А вдруг на лодке беспорядок и развал службы и дисциплины? Не дай бог, дадут нам команду по пути зайти во Владивосток, а там штаб флота. А штабные очень любят проверить корабль, бывший в дальних морях и теплых странах, нагоняй устроить, но больше - чтоб сувениры отобрать. А у нас и кораллы, и рыбы экзотические засушенные, и раковины лакированные, и кофе черный и зеленый без вытяжки кофеина…

Словом, не хотелось нам во Владивосток, жалко добра – свое, не чужое. Расстроились. Да и предстоящий смотр не радовал, домой сильно хотелось, а тут опять задержка.

Надо сказать, в «автономке» мы несколько расслабились, но не устали, спасибо заму. Он мероприятия разные проводил. Как раз в день смотра должны были подвести итоги и определить победителя конкурса «Лучшая подводная борода». Матросам за победу угрожали десять суток отпуска, а офицерам и мичманам - еще не распределенный и оставленный на базе ковер 1,5 на 2 метра. Была такая форма поощрения – право выкупа дефицитных товаров. К ним относились ковры, хрусталь, люстры, шубы, женские сапоги и кожаные куртки. Их по экипажам распределял политотдел, а правом выкупа наделял зам. Ковер и не распределили только потому, что он был нужен всем, народ даже поругался из-за него. А вот по конкурсу – это справедливо. Сбривать бороды все категорически отказались.

Но бороды ладно, расчешем, в конце концов. Одеться было не во что. «Тропичка» износилась до ветхости от морской стирки. Знаете, что это такое? В штанины и рукава формы продевается капроновый фал и выбрасывается на ходу корабля за борт. Через пятнадцать минут белье выстирано морем без всякого мыла, порошка и усилий с вашей стороны. Все эти ухищрения не от лени, а от ограниченного запаса пресной воды. Питьевая идет для приготовления пищи, техническая для систем и механизмов. Нам даже мыло и шампунь выдавали специальные, для морской воды. После умывания мы протирали лица спиртом.

Простыни и наволочки тоже можно так стирать, в сетке. Но если вы нарушите временной режим стирки, то рискуете вытащить жалкие клочки и обрывки обмундирования. Кто-то из вахтенных сигнальщиков как раз отвлекся, прохлопал, и нам пришлось донашивать ветхое, кое-как зашитое рванье.

Если бы мы знали заранее о строевом смотре, мы бы сохранили хотя бы разовое белье, «разуху». Это тонкие марлевые футболка и трусы голубовато-зеленого цвета. К сожалению, она закончилась еще в первые два месяца похода. Уходили весной, должны были вернуться летом и весь «гардероб» с собой не брали, и так мало места. Офицеры и мичмана еще кое-как бы оделись, а экипаж?

- Мы не можем выйти на смотр перед адмиралом как стадо бородатых оборванцев. Решение всегда есть, его только найти надо. Предложения? - вопросил командир, собрав офицеров в кают-компании.

Понурив головы, все молчали. Вдруг встрепенулся помощник.
- А что, если форму сшить? Ведь главное во внешнем виде военнослужащих – единообразие, - и замолчал нерешительно.
- Ну-ну, дальше давай, - подбодрил его командир.
- У меня есть метров двести пятьдесят тика. Получил, чтоб чехлы на матрасах обновить.

Мы засмеялись. Тик – это обивочная ткань в красно-бело-голубую полоску на серовато-желтом фоне. Он так и называется – тик полосатый. Но, посмотрев на командира, смеяться перестали.

- Единообразие, говоришь? – переспросил он с загоревшимися глазами. – Это мысль. Значит, так. Тик выдать. Командирам БЧ раздать ткань подчиненным. Офицерам и мичманам получить ее у помощника лично. Кроить по своей старой форме. Невелика наука – сшить трусы да майку с рукавами. Да и нам в них только полчаса смотра продержаться надо. К утру всем быть в обновках. Пилотки тоже сшить в цвет формы. Тапочки начистить. Приступайте.

Приказ командира – закон для подчиненных. Лодка превратилась во всеобщую швальню - швейный цех по морскому, или ателье. Народ размечал, кроил, резал, шил, примеривал и подгонял. Ночь прошла в трудах. К утру все были готовы предстать перед командиром эскадры с лихостью и молодцеватостью.

Помощник загордился от своего ума и находчивости, и рассчитывал, как минимум, на внеочередное воинское звание по возвращению в базу. Командир хорошего не забывал.

Утром встали на якорь на рейде.
Катер командующего подошел к борту лодки. Подали легкий трап. Прозвучала команда «Смирно!». Адмирал, глядя под ноги, чтобы не оступиться, шагнул на палубу и поднял глаза на рапортующего ему командира. Челюсть у него отвалилась, а глаза вылезли из орбит.

Ему докладывал одетый в полосатые трусы и футболку веселенькой расцветки русобородый пират в погонах капитана второго ранга и странном головном уборе, больше напоминавшем платок-бандану или шапочку русского каторжанина, чем пилотку. Не хватало повязки на глазу, а то сошел бы за Моргана или, на худой конец, за капитана Блада.
За Нельсона? Нет, тот в сюртуке и шляпе ходил.
Посмотрев на пестрый строй, командующий потерял дар речи, и затряс головой, отгоняя наваждение.

Перед ним, молодцевато подтянув животы, стояла банда то ли пиратов, то ли арестантов. На всех была полосатая форма одного цвета и банданы с крабами или звездочками. Правда, у одних полоски шли вдоль, у других поперек. Встречались пижоны, трусы которых были в вертикальную полоску, а футболка в горизонтальную. И все были бородаты!

На правом фланге мичманской шеренги стоял возможный победитель конкурса на лучшую подводную бороду мичман Майборода. Его семимесячная огненно-рыжая борода, прекрасно соответствующая фамилии, уже достигала пупка и на легком ветру трепетала, как флаг, стараясь завернуться и ударить по морде соседа. Сосед уворачивался и уклонялся от нее, нарушая незыблемость строя. Пришлось Майбороде подтянуть трусы повыше и заправить в них непокорную.

Адмирал встрепенулся, уловив движение в строю, подскочил к Майбороде, окончательно потерял дар речи и только потыкал пальцем в бороду, аккурат на уровне резинки.
Командир, находясь чуть сзади, почтительно сопровождал немого командующего. Уловив вопрос в полубезумном взоре, он тактично кашлянул и сказал:
- Борода, товарищ адмирал. На конкурс.

А Майборода, гордившийся дикой порослью на лице и польщенный таким интересом начальства к своей персоне, выпятил грудь и ни с того ни с сего гаркнул прямо в волосатое адмиральское ухо:
- Так точно! Борода!
От молодецкого крика борода выскользнула из трусов и попыталась хлестнуть комэска по лицу.

Штабные офицеры, прибывшие на смотр, на борт не поднимались, а истерически хихикали на катере, зажимая рты руками и хрюкая от удовольствия.
Командующий отшатнулся, очнулся, поправил челюсть рукой, нервически сглотнул и слабым голосом вопросил:
- Фамилия?
- Майборода, товарищ командующий!
Адмирал вздрогнул и медленно двинулся вдоль строя. Замер напротив помощника Никитина и указал на его подбородок:
- И этот … борода?

Никитин по национальности был якутом. Ему тоже был нужен злополучный конкурсный ковер. По этой причине на его подбородке красовались пять(мы пересчитывали) редких, но длинных волосин. Для лучшего роста он их смазывал особым составом на основе комбижира. Волос рос, но, увы, не густел.

Услышав очередное «так точно», комэск не выдержал. Он как-то дико подпрыгнул, совершив немыслимый пируэт на узкой палубе, а потом сорвал с себя белую адмиральскую фуражку с шитьем, швырнул ее под ноги и стал с остервенением топтать, а затем и пинать, издавая какие-то клекочущие звуки.

Строй следил за его действиями с огромным интересом. О виртуозном танце на фуражке мы читали, но видеть подобного не приходилось. У Станюковича, по-моему, предшественника этой доброй адмиральской традиции прозвали «Диким дедушкой». Во второй офицерской шеренге уже заключались пари на пять честно заработанных, эквивалентных валюте бон (или бонов?), на то, когда же фуражка улетит за борт, на седьмом или девятом ударе.

Адмирал оказался хорошим футболистом и обманул ожидания всех спорщиков. Виртуозно пропинав фуражку вдоль строя, до ограждения рубки, последним мощным пинком он отправил ее, оскверненную, в воду и взбежал на борт катера. Почувствовав под ногами родную палубу, командующий обрел и дар речи.
Стоя на корме удаляющегося катера, он размахивал руками, крутил нам дули и дико орал:

- Хуй вам, а не подход к пирсу! Хуй вам, а не воды набрать! Хуй вам, а не отдых во Владивостоке! На Камчатку, немедленно, в три секунды! Таким положен хуй, а не отдых! Банда! Вон! На хуй! Немедленно! Борода! На Камчатку! Апрель-борода! Каторжники! Хуй! Март-борода! Таким бородатым пидорасам никуда нельзя! Никогда…

Хотя он и громко вопил, но расстояние между нами увеличивалось, катер шел ходко, поднимая бурун, и окончание фразы растаяло где-то за его кормой.
Мы удивленно стояли, провожая начальство взглядами и чувствуя легкую обиду за предпоследний пассаж: мужеложство на нашем корабле никогда не практиковалось.

Потом подняли якорь и с легкой душой устремились домой, на Камчатку, урезав расход воды и радуясь, что захода во Владивосток не будет. Майборода хотел сачком для ловли летучих рыбок выловить фуражку (чего же зря добру пропадать!), и попросил командира подойти чуть поближе. Тот почему-то не согласился и обругал Майбороду нехорошими словами, пообещав сделать из него Январь-бороду. Тот испугался и весь переход от командира прятался.

А бороды командир, озверев по непонятной для нас причине, приказал сбрить немедленно, всем. Сам лично контролировал. Процесс был длительным и болезненным. Попробуйте удалить четырех-пятимесячную бороду, когда пресной воды нет, а в вашем распоряжении только ножницы и тупая, заржавевшая от влажности и невостребованности бритва «Нева» черной стали. Никогда не брились «на сухую»? Ну и не пробуйте.

Отсеки были завалены безобразными клочьями разномастных волос, еще несколько минут назад бывших холеными, ухоженными бородами. Пришлось объявить большую приборку. Волос выбросили килограммов пятнадцать.
Поэтому ковер наш так у зама и остался. Не состоялся конкурс. Мы потом думали, кто в этом виноват, и сообща решили, что Майборода. И зачем ему та фуражка понадобилась?

И еще одна проблема возникла. Пару дней экипаж друг друга узнать не мог и пугался. Идешь по отсеку, а навстречу тебе жуткая морда в боевой индейской раскраске: подбородок и щеки, все в порезах, молочно-белые, все, что выше, смуглое, почти черное, носы красные и облезшие. То ли в марлевой медицинской повязке с прорезью для губ идет военнослужащий, то ли морду намылил, а смыть нечем. Особенно безобразно почему-то выглядела припухшая белая верхняя губа. Со временем, правда, привыкли, даже по имени друг друга окликать начали.

Потом все успокоилось и вошло в привычную колею.
Зам объявил конкурс на лучшее окончание последней адмиральской фразы, так и не услышанной нами, и все семь суток до Камчатки мы веселились, слушая ее варианты.

А помощник был наказан. Не за «бороду», а как инициатор. И за допущенную неточность в мелочах. Сам же говорил о единообразии, а полоски-то на «форме» шли как? Правильно, и вдоль и поперек, а это уже не единообразие, извините, а форменный флотский бардак.

© Андрей Данилов

Встретить мощный шторм в море — уже испытание. Британский корабль «Глоуворм» отбился от своего отряда. И, пробиваясь сквозь бурю, наткнулся на вражеский крейсер. Много ли шансов у маленького эсминца против «мощной боевой единицы»? Как бы то ни было, моряки решили продать свои жизни подороже…

Приз — Норвегия

С начала войны Норвегия попала в жернова между союзниками и Германией. Через её территориальные воды к немцам шла железная руда. Это жутко раздражало англичан, но нейтральные норвежцы отвергли все претензии Лондона.

Немцы же, протаскивавшие по норвежским фарватерам свои суда, имели на страну фьордов свои виды. Они опасались, что её захват союзниками может перекрыть поступление руды в рейх. Привлекало их и расположение норвежских портов, которые могли стать отличными базами для кригсмарине.

Практически одновременно союзники и немцы начали готовить планы вторжения в скандинавскую страну.

Первые хотели заминировать её территориальные воды и высадиться в норвежских портах. Вторые разработали операцию, главной целью которой было опередить союзников.

Так противники вступили в гонку, где призом была Норвегия.

Кто быстрее

Германия действовала быстро. 3 апреля 1940 года в море вышли первые транспорты авангардного отряда. А незадолго до полуночи 6 апреля свои стоянки покинули группы боевых кораблей с десантом на борту.

К этому времени союзники только начали подготовку к минированию норвежских вод. Вечером 5 апреля из шотландской гавани Скапа Флоу вышел линейный крейсер «Ринаун» с тремя эсминцами. Их задачей было прикрыть отряд кораблей, которым через двое суток предстояло ставить мины.

Погода выдалась отвратительная — море штормило. Утром 6 апреля один из тройки — эсминец «Глоуворм» лейтенант-коммандера Джерарда Рупа — просигналил на «Ринаун», что ложится на обратный курс, чтобы найти смытого за борт торпедиста.



Эсминец «Глоуворм»

Больше англичане эсминец не видели. Лишь утром 8 апреля линейный крейсер принял из Скапа ретрансляцию сообщения «Глоуворма» об обнаруженном им противнике.

Разведка боем

Найти своего матроса Руп не смог. А 7 апреля за борт смыло ещё одного члена экипажа — моряка подобрали, но он был тяжело ранен. «Глоуворм» пошёл на соединение с флагманом, однако буря помешала ему это сделать.

А вскоре корабль вынесло прямо на одну из групп немецкого десанта. Снежным утром 8 апреля он встретился с тяжёлым немецким крейсером «Хиппер» и четырьмя эсминцами.

Немцы пошли на хитрость. Когда «Глоуворм» заметил «Ганса Людеманна» и запросил его название, тот притворился шведом и ответил: «Гётеборг».

Руп не поверил и приказал открыть огонь. «Немец» отвернул и скрылся в тумане.



Тяжёлый крейсер «Адмирал Хиппер»

Менее чем через час «Глоуворм» установил контакт с «Берндом фон Арнимом». На этот раз «англичанин» сразу начал стрельбу. «Немец» ответил. Корабли обменялись залпами, но попаданий не добились.

Остальные вражеские эсминцы в бой не вступили: семибалльный шторм помешал. Но Руп решил не уходить и продолжил преследовать немцев. Британцы нырнули в штормовой шквал вслед за противником.

Как вспоминали потом выжившие, командир эсминца понимал, что идёт в западню. Но хотел выяснить, с какими силами имеет дело.

Когда британский корабль вышел из снежных зарядов, перед ним возник сам «Адмирал Хиппер».

Не на жизнь, а на смерть

Побороть такого противника у англичан шансов не было. Но они решили продать свои жизни подороже.

Командир приказал поставить дымовую завесу и радировать в эфир о контакте с вражеской эскадрой.



«Глоуворм» ставит дымовую завесу

Завязался бой. Используя дым как прикрытие, эсминец дважды атаковал крейсер и выпустил десять торпед. «Хиппер» уклонился от них, но при этом всё время держал «Глоуворм» под обстрелом. Первым же попаданием он разбил эсминцу радиорубку.

Огонь по британскому кораблю вели не только 203-мм орудийные башни. Когда дистанция позволяла, крейсер обстреливал англичан из более мелких калибров, включая даже зенитные автоматы.

«Глоуворм» уже получил несколько попаданий. Его центральный артиллерийский пост затопило. Корабль горел. Как вспоминал кочегар Берт Харрис:

«Наш командир был хорошим моряком, и он знал, как обращаться с кораблём. К тому моменту мы были сильно повреждены, но он продолжал манёвры так, чтобы облегчить стрельбу своим артиллеристам. Но это не могло длиться долго (…) Большинство орудий вскоре вышли из строя».

По свидетельствам очевидцев, на мостике вместе с Рупом находилась его собака. Пёс преданно сидел между ног своего хозяина и был убит одним из осколков.

Положение ухудшалось. Понимая, что «Глоуворм» не сможет долго держаться под таким огнём, Руп отдал приказ: «Приготовиться к тарану!».

Немцы заметили манёвр эсминца, но увернуться не успели — форштевень (деревянная или стальная балка в носу корабля) «Глоуворма» врезался в нос «Хиппера» с правого борта. Но удар вышел скользящим. Хотя крейсер и получил некоторые повреждения, боеспособности он не лишился.



А искалеченный эсминец начал тонуть.

«Хиппер» прекратил огонь и в течение часа пытался спасти британский экипаж. Но из 149 членов команды «Глоуворма» удалось поднять на борт только 31 человека. Джерарда Рупа среди них не было.

Крест Виктории

Командир «Глоуворма» посмертно удостоился Креста Виктории. Однако произошло это уже после окончания войны. В июле 1946 года в «Лондонской газете» опубликовали королевский указ о награждении. Он содержал пояснения:

«Полная информация об этом бое стала известна лишь недавно, и командир корабля награждается Крестом Виктории в знак признания высочайшей доблести: отбив превосходящие силы эсминцев, он выследил мощную боевую единицу, вступил в бой c превосходящим по силе противником и в итоге протаранил врага, проявив выдающееся мастерство и выдержку».

Считается, что Руп является первым кавалером этого ордена во Второй мировой войне, несмотря на позднее награждение. Подвиг командира «Глоуворма» включал в себя все действия эсминца — от обнаружения противника и сообщения о нём до боя и тарана. Морской офицер стал первым, кто совершил подобное.

Источник

Сделано в России. В 1818 году пять русских линейных кораблей пришвартовались в гавани Кадиса. Когда на их борт ступили испанские моряки — вопль ужаса разнёсся от Ливерпуля до Буэнос-Айреса. Но было поздно.

После наполеоновских войн дела Испании шли совсем не туда, куда хотелось бы.

Экономика страны подорвана долгой и жестокой партизанской войной с французами. Колонии в Латинской Америке под шумок принялись бороться за независимость, чтобы получить гражданские права и оставить себе все налоги.

Португальцы нахально отжали будущий Уругвай.

И хуже всего — на испанском троне утвердился феерически бездарный Фердинанд VII. Который считал: чем глубже он загонит страну в дремучее Средневековье, тем проще ей будет управлять.

Никто не ждал испанскую инквизицию — а её восстановили. В 1814 году.

Недовольных и болтающих про права и свободы, по мнению короля Фердинанда, надо было просто повесить. Не говоря уже о мятежниках в колониях.

Полцарства за корабль!

Вот только для подавления повстанцев в Америке нужен флот. А испанская Армада потеряла свои лучшие корабли при Трафальгаре. Включая колоссальный «Сантисима Тринидад» со 140 орудиями на четырёх палубах.



Купить у англичан? У англичан лучшие в мире корабли. А ещё прямой интерес к независимости колоний Латинской Америки. Стоит им отделиться — и туда немедленно зайдёт британский бизнес.

Не вариант.

У других держав и с кораблями туго, и с желанием поддержать испанскую корону.

Но есть русские с их многочисленным флотом! Которые в это время старательно работали на испанском направлении. Русский посол Даниил Павлович Татищев считал, что с помощью возрождённой Испании Россия сможет «зайти» в Латинскую Америку и потеснить позиции англичан в Европе.

Он вошёл в такое доверие к Фердинанду VII, что порой выполнял функции секретаря. Злые языки добавляли: Татищев «по русской привычке» подговаривает короля всемерно повышать жестокость режима.

А то и вовсе использует его величество самым личным и неприличным образом.

Как бы то ни было, у правителя и посла созрел план. Испанцы покупают у русских пять линейных кораблей и несколько фрегатов. Всё это оформляется на самом высшем уровне без лишнего шума как сугубо коммерческая сделка. И чем меньше ушей про это услышит, тем лучше.

Испанским адмиралам про это тоже не сказали.

«Но есть нюансы!»

Русский флот после наполеоновских войн по числу вымпелов был одним из самых больших в мире. Его моряки были отважны, они успешно били турок и шведов. А морские пехотинцы штурмовали средиземноморские бастионы.



Вот только в Испании не знали некоторых особенностей русского кораблестроения наполеоновской эпохи. Скорее всего, понятия о них не имел и посол Татищев.

Ещё в петровские времена у России возникла потребность срочно построить множество кораблей. За основу брали лучшие зарубежные проекты.

Но с качеством не заморачивались. Их лепили массово на балтийских и северных верфях из свежесрубленной хвойной древесины, которая в воде начинала стремительно гнить.

А качество сборки было таким, что корабли норовили дать течь в самый неподходящий момент.

Срок службы таких единиц флота составлял всего шесть-семь лет. Против десятков в ведущих морских державах. Даже шведы, строившие корабли из той же древесины, но правильно выдержанной, пользовались ими не менее 20 лет.

Что уж говорить про англичан с их высококачественной дубовой древесиной или испанцев с кубинским красным деревом?

Затем ситуация несколько улучшилась. Строить продолжили из хвойных пород, но хотя бы для части кораблей древесину сушили. Строить научились качественнее и нормально обслуживать.

Пример — 74-пушечная «Святая Елена», которую спустили на воду в 1785 году. Она успешно воевала в разных конфликтах до самого 1807 года. После чего её не сочли за насмешку купить англичане.



А вот когда Европу охватили войны с Францией, Петербургу снова потребовалось много кораблей вотпрямосейчас. И как можно дешевле, а то ведь денег нет. Их стали клепать пачками по лучшим английским проектам… но со смертоубийственным качеством.

Обычной практикой на Балтике стало загонять весь этот плавающий паноптикум в гавани Кронштадта, а в море выходить только на самых новых кораблях. Которые ещё не успели прогнить. Моряки меняли вымпелы как перчатки.

Формально численность русского флота была грозной. Реально же бо́льшая часть кораблей бодро гнила в гаванях, а боеспособность поддерживалась постоянным притоком новых боевых единиц.

Зато верфи были заняты. И поток государевых денег был восхитительно стабильным для заинтересованных лиц.

Сэкономили, в общем.

А испанцы-то не знали!

«Самая идиотская сделка в истории Испании»

Договор подписали в 1817 году. Он был прекрасен и взаимовыгоден. Испания платит 13 600 000 рублей. За что получает пять линейных кораблей и три фрегата.



44-пушечный фрегат «Меркуриус» — один из кораблей русской эскадры, проданный Испании

Причём бо́льшую часть денег бедная как церковная мышь Испания платила из средств, которые получила от англичан. В порядке компенсации за отказ от работорговли.

Зато русские умудрились продать свои корабли по цене… новых английских. Гораздо выше их себестоимости и разумной цены с учётом качества.

В договоре было прописано всё. Даже возвращение домой русских экипажей — в деталях.

«Забыли» указать одно: обязательства продающей стороны по качеству товара и «гарантийные сроки». Так уж получилось.

И вот 8 октября русская эскадра снялась с якоря в гавани Ревеля и двинулась на запад.

В ней шли два линейных корабля типа «Три святителя» балтийской постройки — собственно «Три святителя» и «Нептунус». И три линейных корабля типа «Селафаил» — «Норд-Адлер», «Дрезден» и «Любек» архангельской постройки. Все 74-пушечные. Со стапелей они сошли в 1813 году. С ними следовали и три 44-пушечных фрегата: «Меркуриус», «Автроил» и «Патрикий».



Линейный корабль «Три святителя»

Путь был тяжёлым. Корабли по российским меркам были не очень новыми. Хотя «года три они бы ещё прослужили», по признанию членов экипажей. По пути эскадре пришлось несколько раз заходить в гавани и ремонтироваться — из-за штормов и просто качества самих кораблей.

И вот 21 февраля 1818 года русские корабли пришли на рейд главного военного порта Испании, Кадиса.

И что теперь со всем этим делать?

Король Фердинанд ликовал. С русскими линейными кораблями он покончит с мятежниками в Америке.

Зато у испанских моряков волосы встали дыбом. Они видели всякое: испанский флот считался чуть ли не самым бардачным из всех европейских. От состояния их вымпелов англичане ужасались и преисполнялись презрения. Но увиденное моряками сейчас было за пределами даже невысоких испанских стандартов.

А его величество требовал немедленно принять корабли. Неисполнение королевской воли были чревато.

Скрепя сердце и прочие органы, испанские адмиралы приняли покупку.

Состояние «Трёх святителей» и фрегата «Автроил» было выдающимся даже на общем фоне. Они едва держались на воде.

«Покупатель» выкатил претензию. «Продавец» сказали «ну ок», согласился вычесть их стоимость из суммы сделки и передать испанцам ещё три фрегата не старше 1816 года спуска на воду. За небольшую дополнительную сумму в 3,2 миллиона рублей.



Фрегат «Патрикий»

Первые 8,3 миллиона рублей (от общей суммы сделки) пришли на русские счета к изрядному удовольствию императора Александра I в том же 1818 году.

А испанские моряки в это время яростно чесали головы, издавали многоэтажные ругательства и пытались решить, что же делать с этим паноптикумом.

Прелесть была ещё и в том, что в тёплых южных водах сырая сосна принялась гнить ещё быстрее, чем в холодной Балтике. А по пути к одной из гаваней корабли умудрились подцепить какого-то червя-древоточца, добавившего ада и угара. И успевшего заразить несколько уже испанских кораблей.

Завывания несчастных испанцев и проклятия в адрес хитрых русских и собственного кретина-короля разносились на многие мили над морями и океанами.

Судьба плавающего цирка короля Фердинанда

Впрочем, фрегат «Патрикий», переименованный в «Королеву Марию Изабеллу», на фоне прочей рухляди отличался в резко лучшую сторону.

Уже в мае он повёл десяток транспортов с войсками в Чили. И успешно их туда привёл. Вот только при выгрузке транспортов его самым нахальным образом захватили чилийские повстанцы, смело и решительно набежавшие на испанскую эскадру на всяком хламе.



Сдача фрегата «Королева Мария Изабелла» чилийским повстанцам

«Королеву Марию Изабеллу» переименовали сначала в «О’Хиггинса» — в честь Бернардо О'Хиггинса, вождя чилийской революции и по совместительству английского масона. А затем в просто «Марию Изабеллу». После чего долго и успешно воевали на нём с испанцами.

Так русский фрегат умудрился стать дедушкой чилийских военно-морских сил.

Из линейных кораблей в хоть сколько-то пристойном состоянии был «Дрезден», переименованный в «Александра I». В мае 1819 года он вышел из Кадиса в составе эскадры Южных морей бригадира дона Росендо Порлиер и Астегьета. Он должен был сопровождать в Перу линейный корабль «Сан Тельмо» с грузом серебра для выплат королевским войскам.

Вот только «Александр» уже на подходе к тропику Рака начал набирать воду и трещать иссохшими мачтами. От греха подальше его отправили обратно в Кадис. Ну а продолживший путь «Сан Тельмо» трагически погиб в Антарктике.

Все прочие приобретённые испанцами русские корабли спустя считанные годы тихо сгнили в Кадисе и были разобраны. Выходить в море на них испанские моряки за единичными исключениями не рисковали.

Только мрачно ругались и удивлялись, насколько же отмороженные люди эти русские, раз не просто выходят на ЭТОМ в море, но ещё и воюют?

Источник

Призрак собственной ужасной гибели еще далек и совсем не виден. Выход в море и Гулльский инцидент.

Эскадренный броненосец «Князь Суворов» был заложен 8 сентября 1901 года на Балтийском заводе в Санкт-Петербурге. Строительство корабля, четвертого в серии, велось в рамках программы 1898 года для нужд Дальнего Востока.

25 сентября 1902 года эскадренный броненосец «Князь Суворов» был спущен на воду и отбуксирован к достроечной стенке завода. В 1903 года, когда отношения с Японией стали весьма напряженными, администрация завода запросила Морское ведомство, следует ли форсировать работы на строящихся кораблях. Ответ гласил, что на форсирование работ средств нет, и их надо вести согласно плану.

5 марта 1904 года стоявший у достроечной стенки Балтийского завода «Князь Суворов» неожиданно посетил царь, прибывший с многочисленной свитой. Николай II осмотрел корабль, на котором заканчивался монтаж машины и котлов, но не было еще ни артиллерии вспомогательных калибров, ни торпедных аппаратов, ни навигационного оборудования, ни многого другого, и попросил ускорить строительство броненосца.

Администрация завода, ссылаясь на высочайшее повеление, затребовала необходимые средства у Морского ведомства. Средств не оказалось. Русские рабочие даже в военное время не желали работать сверхурочно бесплатно, а поднимать энтузиазм масс с помощью лозунгов Форда еще не умели...

В грохоте взрыва броненосца «Петропавловск» рассеялись последние надежды на чудо с объединенной помощью Николая Угодника и адмирала Макарова. В мае 1904 года «Князь Суворов» был отбуксирован из Санкт-Петербурга в Кронштадт для окончательной достройки и испытаний. Рабочих Балтийского завода, на содержание которых в Кронштадте не было средств, каждый день доставляли на броненосец буксирными пароходами из Петербурга, а вечером отвозили обратно.



Участник русско-турецкой войны 1877 года и героического боя «Весты» Зиновий Павлович Рожественский был опытнейшим моряком, отличным артиллеристом и прекрасным организатором. Найти лучшую кандидатуру на эту должность вряд ли было можно, несмотря на то что адмиралов в Русском Флоте было больше, чем кораблей. Своим флагманским кораблем Рожественский выбрал броненосец «Князь Суворов», который по результатам первых испытаний оказался по многим параметрам лучше и надежнее других кораблей этого типа.1 августа 1904 года адмирал Рожественский поднял свой флаг на броненосце, который официально еще в строй не вошел, поскольку не завершились приемо-сдаточные испытания.

10 августа 1904 года в Петергофе состоялось совещание с участием двух флотских великих князей Алексея Александровича и Александра Михайловича, управляющего Морским министерством адмирала Авелана, управляющего Военным министерством генерала Сахарова, командующего эскадрой контр-адмирала Рожественского и министра иностранных дел графа Ламздорфа. На совещании был окончательно определен состав и маршрут эскадры, ее потребности в угле и запасах, высказано требование о присылке во Владивосток по железной дороге, помимо необходимого для такого количества кораблей запасов и снаряжения, 50 миноносцев и подводных лодок в разобранном виде...



Между тем «Суворов» вышел в море для пробы механизмов, показав скорость 18,2 узла. Он также обстрелял башни, проверил свою устойчивость и крен на циркуляции. Результаты испытания были признаны вполне удовлетворительными — Балтийский завод оказался на высоте, подтвердив свою репутацию лучшего кораблестроительного предприятия России.
18 августа 1904 года эскадренный броненосец «Князь Суворов» был освящен и вступил в строй под командованием капитана 1 ранга Игнациуса. Общая стоимость постройки составила 13 840 804 р.

Подняв флаг и вымпел, «Князь Суворов» вышел на большой кронштадтский рейд. На корабль переселился штаб Рожественского, осуществляя с борта броненосца подготовку эскадры к походу.

На «Суворове» продолжались разные мелкие доделки, портовые буксиры ежедневно доставляли на броненосец рабочих Балтийского завода. Работы, связанные с достройкой броненосца и подготовкой к походу через три океана, велись параллельно, изматывая личный состав.



Этот период жизни на «Суворове» хорошо описан в письмах инженер-механика Федюшина, который попал на броненосец после окончания Московского технического училища в конце июня 1904 года.

7 августа 1904 года:

«С 1 августа Рожественский живет на нашем броненосце. Это очень суровый и свирепый господин. Что ни день, то новый арест для кого-нибудь из офицеров и за самые ничтожные пустяки. Его зовут здесь (не хорошо). Человек он очень нервный. Когда говорит, сильно волнуется. 1 августа он говорил речь матросам так нервно, и вместе с тем так увлекательно, что у всех на лице была полная готовность умереть, если понадобится, за царя и родину...»
А между тем «суровый и свирепый господин» Рожественский имел все основания быть повышенно нервным, поскольку начинал понимать, в какую авантюру втравил он сам себя, променяв кабинет в Адмиралтействе на флагманский мостик «Суворова». Чуть не ежедневно МТК услужливо предоставлял материалы, свидетельствующие о дефектном состоянии различных кораблей эскадры.

В своем приказе № 62 адмирал Рожественский оценил состояние корабельной службы на своем флагманском броненосце «Князь Суворов»:

«Сегодня, в 2 часа ночи я приказал вахтенному офицеру пробить отражение минной атаки. Через восемь минут после сигнала тревоги не было еще никаких признаков какой-либо подготовки к отражению атаки: команда и офицеры спокойно спали. Только несколько человек вахтенных с большим трудом удалось вытащить с коек, да и они не знали, что делать и куда идти по тревоге.

Ни один прожектор включен не был, минного офицера разыскать не удалось...»



29 августа в 09:00 «Князь Суворов» под флагом адмирала Рожественского вывел эскадру из Кронштадта и повел в Ревель.

30 августа в 07:00 «Князь Суворов» привел эскадру на ревельский рейд. 5 сентября 1904 года на «Суворове» произошла авария в машине.

Командир эскадренного броненосца «Князь Суворов» В.В.Игнациус сидел у себя в салоне за мольбертом. Капитан 1 ранга Игнациус принадлежал к числу самых убежденных сторонников того мнения, что затеянный поход—это отчаянная авантюра, успех которой зависит исключительно от степени содействия Николы Угодника и прочих сил небесных.



Отлично зная тактику японцев, всю силу своего огня сосредотачивать на флагманском корабле противника, командир «Суворова» отлично понимал, что в решительном бо его корабль и он сам обречены на верную гибель. Но, приняв эту неизбежность, он уже ни на минуту не терял своего жизнерадостного и бодрого настроения, шутил, острил, живо интересовался разными мелочами корабельной жизни и матросского обихода, став хорошим противовесом суровому и вспыльчивому адмиралу Рожественскому. Беда была только в том, что в Русском Флоте, несмотря на то что он существовал 200 лет, очень плохо соблюдалась морская этика, в частности, предусматривавшая, что адмирал не должен вмешиваться в дела корабля, на котором держит флаг.

Рожественский, не обладавший особым тактом, задергал многих командиров и прежде всего Игнациуса, командуя подчас одновременно и эскадрой, и «Суворовым», вмешиваясь через голову командира во многие мелочи корабельной жизни.

28 сентября по сигналу с «Суворова» эскадра покинула ревельский рейд и пошла в Либаву, подойдя в полдень 29 сентября к либавскому плавмаяку. Корабли по одному стали входить в аванпорт. На «Суворов» стали поступать сведения, что прибывшие в Швецию японские морские офицеры дали публично страшную клятву уничтожить все русские корабли еще на Балтике. Пока дипломатические и разведывательные источники передавали на флагманский корабль смутную информацию о коварных замыслах японцев, он чуть не погиб в либавском порту.

30 сентября ветер и волны сорвали «Суворов» с мертвого якоря вместе с бочкой, за которую был закреплен его становый канат. Броненосец поволокло через весь аванпорт. Он успел отдать якорь и с его помощью временно задержаться. Подоспели портовые буксиры и перевели флагманский корабль на более безопасное место. Если бы помощь не подоспела, «Князь Суворов» был бы выброшен на мол и распорол бы себе днище, а в русской истории не было бы пятна Цусимы. Адмирал Рожественский приказал вывести броненосцы из порта в открытое море за плавмаяк, несмотря на возможную угрозу атаки миноносцев противника.



30 сентября прибыл в Либаву и переехал на броненосец «Князь Суворов» бежавший из Сайгона старший офицер интернированного крейсера «Диана» капитан 2 ранга В.И.Семенов.

Доблестный боевой офицер и талантливый писатель, Владимир Иванович Семенов был настоящим героем этой роковой войны. Семенов командовал миноносцем в Порт- Артуре, был старшим офицером на транспорте «Ангара», а затем — на крейсере «Диана». После боя 28 июля «Диана» пришла в Сайгон, где была интернирована. Однако неугомонный Семенов, переодевшись в штатское, бежал из Сайгона и, проехав полсвета, ежеминутно рискуя быть арестованным французскими и английскими властями, сумел через Марсель, Париж и Берлин добраться до Либавы, обуреваемый только одним желанием — сражаться с врагом, участвовать в этой войне до конца.

Он не хуже, а скорее всего даже лучше других понимал, какая судьба ждет «Суворова», если не удастся избежать боя. Он прекрасно знал, что сам он, будучи интернированным, не имеет права даже на статус военнопленного. Он стал единственным старшим офицером Русского Флота, участвовавшим в бою 28 июля в Желтом море и в Цусиме. Однако его богатейший боевой опыт не был использован. Оклеветанный Семенов был исключен со службы. Его трилогия «Расплата», в полном смысле написанная кровью, выдержала несколько прижизненных и посмертных изданий, была переведена на все европейские языки...

1 октября пред спуском флага по сигналу с «Суворова» все броненосцы, стоя на рейде в открытом море, откинули противоминные сети, готовые в любой момент отразить внезапную атаку миноносцев противника. Утром 2 октября «Князь Суворов» вывел эскадру в открытое море. Погода свежела. Начались поломки на различных кораблях. Ночью со 2 на 3 октября были приняты все меры для отражения возможного нападения миноносцев противника. Орудия были заряжены. Миноносцы отгоняли от курса эскадры все встречные суда. 4 октября «Суворов» привел эскадру к о. Лангеланд. Эскадра встала на якорь у маяка Факкебирг, пережидая шторм.



Корабельный инженер Костенко вспоминает:
«С «Суворова» из штаба доходят сведения, что адмирал с берега получил ряд новых предупреждений о готовящихся нападениях на нашу эскадру в узких проливах на пути из Балтики в Северное море. Возможна атака миноносцев, подводных лодок и даже торговых судов, вооруженных минными аппаратами. Для этих покушений пустынные фиорды шведских и норвежских берегов располагают удобными закрытыми стоянками. При благосклонном содействии союзной Англии, при недоброжелательном к нам нейтралитете Швеции и сомнительном отношении Норвегии в этих водах можно ожидать всего. Нужны только деньги и решительные, предприимчивые исполнители...

А на эскадре по-прежнему царит ужасная бестолковщина: приказы адмирала остаются неизвестными кораблям, его телеграммы многими аппаратами не принимаются из-за их неисправности. Какие-то неизвестные пароходы под иностранными флагами и с неведомыми грузами подходят не к тем кораблям, к каким назначены штабом...

Судя по рассказам офицеров с «Суворова», у них на флагманском корабле вследствие присутствия адмирала создалась натянутая и даже тяжелая атмосфера. Личный состав флагманского корабля резко разделился на два обособленных лагеря: на штабных и судовых офицеров. Рожественский уже успел внушить к себе страх: даже командиры кораблей трепещут перед его сигналами. Хотя авторитет его пока беспрекословен и никем не подвергается сомнению, но чувствуется, что вырастает какая-то стена между командующим и его подчиненными.

А между тем, корабли укомплектованы лучшими командирами с большим опытом, прекрасными специалистами и кадрами молодежи, готовой на любой труд, лишения и подвиги...»



Флагманский корабельный инженер Политовский, как говорится, собственными руками построил корабли типа «Бородино», зная на них каждую заклепку. Во время похода с его бесчисленными поломками и авариями, Политовский, как водовоз на пожаре, носился с корабля на корабль, руководя работами по устранению повреждений. Наряду со знанием своего дела и опытностью он обладал еще и твердым характером и умел отстаивать свою точку зрения перед Рожественским. Этим качеством, кроме него, обладал, к сожалению, еще только Семенов.

5 октября погрузив уголь, «Суворов» повел эскадру через Датский пролив.



7 октября, пройдя благополучно проливы, эскадра встала на якорь у мыса Скаген (в тот же день пришла телеграмма, что контр-адмирал Рожественский произведен в вице-адмиралы с пожалованием звания генерал-адъютант). На «Суворове» уже готовились поднять сигнал о начале погрузки угля, как к флагманскому броненосцу подошел пароход, зафрахтованный Морским министерством, и передал сообщение от русского вице-консула в Фредериксгафене, что в море держатся четыре подозрительных миноносца без флагов. Затем к «Суворову» подошел шведский пароход, держа сигнал, что имеет важные депеши. Один из русских агентов докладывал, что из фиордов вышел трехмачтовый барк весьма подозрительного вида. Все эти известия были переданы адмиралу в такой форме и с такими подробностями, что он решил не оставаться ночью на якоре, отменить погрузку угля и следовать дальше. В это же время «Наварин» и «Нахимов» вместе донесли, что видят два воздушных шара.



На «Суворове» царила напряженная атмосфера. Сотни глаз всматривались в темноту. Комендоры дежурили у орудий. Около полуночи передовое охранение доложило, что в море держатся четыре подозрительных миноносца без огней, но ночь прошла благополучно. Утром 8 октября над морем висел густой туман. Эскадра сбавила ход. На «Суворов» поступило донесение, что транспортная мастерская «Камчатка» имеет повреждение в машине и отстала от эскадры на 17 миль. В 20:55 с «Камчатки» поступила короткая радиограмма на «Суворов»:

«Преследуют миноносцы».
«Суворов»: «За вами погоня? Сколько миноносцев и от какого румба? »
«Камчатка»: «Атака со всех сторон».
«Суворов»: «Сколько миноносцев? Телеграфируйте подробнее».
«Камчатка»: «Миноносцев около 8».
«Суворов»: «Близко ли к вам?»
«Камчатка»: «Были ближе кабельтова и более».
«Суворов»: «Пускали ли мины?»
«Камчатка»: «По крайней мере не было видно».
«Суворов»: «Каким курсом вы идите теперь?»
«Камчатка»: «Зюйд-ост-70'». — «Покажите место эскадры».
«Суворов»: «Гонятся ли за вами миноносцы? Вам следует сначала отойти от опасности, изменив курс, а потом показать свою широту и долготу, и тогда вам будет указан курс. Какой теперь курс?»
«Камчатка»: «Боимся показать».
«Суворов»: «Уйдите от опасности, лягте на вест».



На мостике «Суворова» капитан 2 ранга Семенов высказал свое мнение, что если японцы и устроили засаду, то уже не ради такого «сокровища», как плавмастерская «Камчатка». Но и «Камчатка» никак не могла ни отбиться, ни уйти от атаки восьми миноносцев. Все это какая-то путаница. Спустившись в свою каюту, Семенов лег на койку и заснул, не раздеваясь. Меня разбудили, — вспоминает он, — звуки горна, игравшего тревогу. «Во сне или наяву?» — было моей первой мыслью. Топот ног людей, бегущих по трапам, грохот беседок со снарядами, катящихся по рельсам подачи, разом рассеяли сомнения...»



В 00:55, когда «Суворов», ведя за собой отряд новых броненосцев, проходил Доггер-Банку, по обоим крамболам были обнаружены силуэты кораблей, идущих на большой скорости расходящимися курсами без огней. Уклонившись от курса, на котором могли бы быть сброшены плавучие мины, «Князь Суворов», а за ним весь отряд включил прожектора, в лучах которых мелькнули два судна, очень похожие на миноносцы. Комендоры «Суворова», наэлектризованные тремя сутками тревог и ожиданий, немедленно открыли огонь, не дожидаясь команды.



Грохот артиллерии сорвал с койки минного офицера лейтенанта Вырубова. Выскочив наверх, он не сразу понял, что происходит. С обоих бортов на «Суворов» шли по два небольших парохода, маневрируя, по мнению лейтенанта, «более чем подозрительно». С четырех точек горизонта светили какие-то прожектора и оттуда также доносились выстрелы. «Пароходам пришлось очень плохо, — вспоминал позднее Вырубов, — их засыпали градом снарядов и один из них уже под нашей кормой начал тонуть. Я сам видел, как у него на палубе рвался снаряд за снарядом».

Находившийся на кормовом мостике «Суворова» инженер Политовский, не веря своим глазам, смотрел на разворачивающийся бой: «Боже мой, что творилось на эскадре! Около часу ночи пробили боевую тревогу, заметив впереди корабли. Подпустили корабли близко, и началось. Что это было, не хватит слов! Все суда нашего отряда открыли огонь. Гул от выстрелов не смолкал. Прожектора светили. Я в это время был на кормовом мостике и прямо был оглушен и ослеплен от выстрелов. Зажал уши пальцами и сбежал вниз. Окончание смотрел со спардека, в прорезь парадного трапа. Небольшой пароход беспомощно качался на море, была ясно видна черная и красная окраска его борта, была видна одна труба, мостик. Людей наверху не видел. Вероятно, от страха спрятались вниз. Вот один, другой снаряд с нашего броненосца попал в этот несчастный пароход. Я видел взрывы...»



Выскочив на палубу, капитан 2 ранга Семенов какое-то мгновение ничего не видел после яркого света каюты. По укоренившейся привычке Семенов отметил время — 00:55. «Прожекторы светили вправо и по носу. Весь правый борт поддерживал энергичный огонь. Однако суматохи не было. Наоборот. Той дело слышались звонки приборов артиллерийской стрельбы, передающих приказания. Видимо, делом распоряжались. Поспешил на передний мостик, с которого мне открылась такая картина: справа и впереди в расстоянии нескольких миль виднелся ряд огней, между которыми временами мелькали вспышки сигналов. Кто-то пояснил, что это отряд контр-адмирала Фелькерзама. Затем я увидел в лучах прожекторов справа и впереди, но много ближе, в расстоянии нескольких кабельтовых небольшой однотрубный и одномачтовый пароходик, видимо, недавно пересекший курс эскадры слева направо и медленно удалявшийся. Другой ему подобный шел с первым почти контркурсом. Третий того же типа медленно проходил у нас под носом тоже слева направо. Завидев его, комендор левой 47- мм пушки на верхнем переднем мостике сделагг было несколько выстрелов, но сам адмирал схватил его за плечо своей железной рукой и гневно крикнул: «Как смеешь! Без приказания! Не видишь — рыбак!»



Неожиданно с левой стороны, куда не стреляли, где царила глубокая тьма, вспыхнули несколько прожекторов, которые уперлись в нас своими лучами. Без всякой команды, без всякого приказания левый борт опоясался огненной лентой. Броненосцы открыли беглый огонь по прожекторам. Огонь наудачу, так как определить расстояние не было возможности...

«Вот оно откуда настоящая атака!» — расслышал я чей-то голос. Почти одновременно над прожекторами, нас освещавшими, замелькали трепещущие огни сигнальных фонарей Табулевича, фонарей, как было достоверно известно, имевшихся только в Русском Флоте...
«Да это наши! «Донской» и «Аврора»! Показывают позывные!» — крикнул я.

«Перестать стрелять! Закрыть боевое освещение! Луч кверху!» — скомандовал адмирал.
Запели горны, погасли прожекторы. Только один, носовой, высоко к небу поднял свой молочно-белый луч, — это был условный для всей эскадры сигнал— «Перестать стрелять!» Конечно, не сразу удалось восстановить спокойствие. И после сигнала то тут, то там еще раздавались одиночные выстрелы.



Офицеры «Суворова» собрались в кают- компании, оживленно обсуждая случившееся. Одни из них, включая Вырубова, уверяли, что видели минимум два миноносца, которые пытались атаковать «Суворов» под прикрытием рыбачьих судов. Другие считали, что эскадра вляпалась в какую-то грязную историю благодаря повышенной нервозности, царящей на флагманском корабле.

Мичман Головнин, находившийся на ходовом мостике с самого начала инцидента, позднее описал его следующим образом:«... Один из сигнальщиков докладывает вахтенному начальнику, что видит миноносцы. И действительно, ясно видны ракеты с трехцветными огнями, которые пускали маленькие суда, впоследствии оказавшиеся рыболовными пароходиками, ловившими рыбу драгами, На мостике командир наш командует:

«Открывайте огонь!».
Флагманский штурман тоже и показывает:
«Вот еще!».



Флаг-капитан торопит с открытием огня, и в это время флаг-офицер тоже что-то кричит. В общем, на мостике полнейший хаос, среди которого адмирал молча стоит, прильнув к биноклю и, наконец, и он процедил сквозь зубы, что можно стрелять. По второму выстрелу открыли огонь и остальные суда нашего отряда».

В 02:00 на «Суворов» пришло сообщение с крейсера «Аврора», что она получила пять попаданий 75-миллиметровыми и 47-миллиметровыми снарядами с броненосцев. Тяжело ранен священник крейсера отец Афанасий (ему оторвало руку, позднее он скончался), легко — комендор Шатало...

«Недурно для начала!» — прокомментировал это известие старший артиллерист «Суворова» лейтенант Владимирский.

Позднее эта история обросла легендами. В официальном объяснении адмирала Рожествен- ского уже совершенно четко фигурировали миноносцы, напавшие на эскадру. То же самое говорили и русские представители на следственной комиссии в Гааге. Никто не мог признать, что на флагманском корабле не знали, что у Доггер-Банки идет осенний лов сельди, на который вышли рыбачьи флотилии четырех стран. Расстрелянными оказались английские рыбаки. Адмирал Рожественский по этому поводу писал в официальном рапорте:
«Ввиду подозрительных движений рыбацких паровых баркасов и не имея уверенности в том, что все участвовавшие в покушении миноносцы устранены, я предоставил участь пострадавших заботам их товарищей».

Миноносцы противника! Сегодня, имея опубликованные данные строительства японских кораблей на европейских верфях, можно точно сказать: никаких японских миноносцев в европейских водах, в Атлантике и даже в Индийском океане не было.



Подводя итог Гулльскому инциденту Костенко пишет: «Но где же наш враг и кто его видел? Под обстрел отряда броненосцев попали собственные крейсеры! Хорошо еще, что они так дешево отделались. И чем бы кончилось такое ночное столкновение, если бы японские миноносцы действительно атаковали нас? Уже то, что ни один наш броненосец не получил попадание торпеды, доказывает, что сражались мы с привидениями, созданными нашим воображением. Да разве мы с такой боевой подготовкой способны отразить настоящую бешеную атаку готовых на гибель японцев? »

Получивший таким образом «боевое крещение» «Князь Суворов» повел эскадру дальше.....
Продолжение следует.

И.Л.Бунич. Мученик Цусимы. Прелюдия к катастрофе.
На броненосце “Князь Суворов" (Десять лет из жизни...)
http://militera.lib.ru/prose/russian/novikov-priboy/08.html
Костенко Владимир Полиевктович
На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.
http://militera.lib.ru/memo/russian/kostenko_vp/index.html