Последняя ласточка Ла-Манша: Marie-Fernand

[microchaos]

Не так много яхт XIX века все еще на ходу. Marie-Fernand — одна из таких сохранившихся реликвий. Рассказываем о «последней ласточке» Ла-Манша.

Статья является адаптацией материала «Marie-Fernand: the last swallow in La Manche» с сайта BoatNews.com.

Также прекрасна, как и в день, когда борта коснулись воды…

Она все еще бороздит воды гавани — так же, как в день своего первого выхода в море. Вся в белом, с гордо поднятым гротом, на котором четко виднеется номер H23. Marie-Fernand это не просто парусник, а настоящая живая реликвия давно ушедшей эпохи. Этот деревянный лоцманский куттер Гавра — последний в своем роде.

20 июня 1894 года на верфи Абеля Лемаршана в Гавре спустили на воду лоцманский куттер под командованием молодого лоцмана по имени Эжен Пренту. Именно он дал лодке имя в честь своих двух детей — Марии и Фернанда.

Работа Эжена была ясна и опасна: замечая на горизонте торговое судно, нужно было как можно быстрее добраться до него, высадить на борт штурмана и безопасно довести корабль до причала, желательно без поломок и промедлений. В ту пору на этом поприще соревновались около сорока экипажей. Конкуренция была дикая, а море коварное, с отмелями и переменчивыми течениями.

Грот с отличительным знаком

На парусе Marie-Fernand виднелся черный якорь и надпись H23, которые были чем-то большим, чем просто символами. Надписи на гроте имели конкретное значение: буква H обозначала морской округ Гавра, а 23 — номер регистрации в официальном реестре лоцманских куттеров.

Эта надпись, крупно нарисованная на парусе, позволяла мгновенно опознать куттер как с берега, так и с воды. Но это было еще и своего рода удостоверение — знак авторитета в мире лоцманов. Впрочем, такая маркировка была полезна и в регатах в качестве опознавательного знака. До сих пор Marie-Fernand носит эти номера — как печать своей судьбы. Как напоминание о профессии, исчезнувшей с приближением современной эпохи.

Слава к Marie-Fernand пришла почти сразу. Уже через месяц после спуска на воду куттер одержал победу в престижной регате среди лоцманов. Ее конструктор, Абель Лемаршан, внедрил в проект элементы современной на тот момент яхтенной архитектуры, чтобы облегчить корпус и улучшить ходовые качества. Гнутые шпангоуты, выносной балласт… Marie-Fernand была не просто лодкой. Это был прототип. Парусник, который опередил свое время — созданный для скорости и маневра.

Жестокая жизнь ласточек

На рубеже XIX и XX веков профессия лоцмана была не работой, а борьбой с ветрами, волнами и временем. Лоцманский куттер не ждал, а шел в море — наугад, по дыму на горизонте, по наитию, по волне. Каждое торговое судно на горизонте было не только шансом, но и риском для лодки и команды. Каждый экипаж действовал сам по себе, напрямую конкурируя с остальными.

Потому куттеры должны были быть самыми быстрыми — чтобы первыми добраться до приближающегося судна, так как первый прибывший на борт получал контракт. Вытянутые, темные силуэты этих лодок стали символом профессии. Их прозвали Ласточками Ла-Манша.

Лоцманская жизнь в доцифровую эпоху

В конце XIX века судоходство в Ла-Манше бурно развивалось. Гавр, один из важнейших портов, ежедневно принимал все больше судов и кораблей со всего света. В этих непростых водах даже бывалые капитаны искали местного человека, что проведет их сквозь мельчайшие ловушки берега. Все они искали лоцмана. Да, в те времена не было радиокомпасов, радаров, а о GPS и мечтать не могли. Потому лоцманы брали на себя обязанности провожатых, помогали судам пройти по сложным местам, обходить опасные отмели.

Лоцманы знали эти воды как свои пять пальцев. Где мель, где песчаная банка, где коварный камень под самой кромкой воды, где глубина обманывает взгляд. Им не нужен эхолот — они кидали с носа ручной лот, «читали» дно на слух и на пальцы. В Ла-Манше есть особые ступени глубин, характерные перепады, по которым лоцман мгновенно понимал: он на верном пути… или уже ошибся. Именно с этого мастерства начиналось обучение каждого юнги.

Экипаж у куттера был небольшой: капитан, матрос, иногда — помощник. Очередь выхода в море определяли жребием, маневры требовали сноровки. Когда ветер спадал, убирали часть парусов — рифили грот, поднимали стаксель с рифами, ставили слабый передний парус. А когда и ветер утихал, спускали весла и гребли. Иногда, при отсутствии благоприятного ветра, грести приходилось  часами.

Marie-Fernand в 1905 году спасла семь моряков со шхуны Marthe — поступок, за который лоцман получил орден Почетного легиона. И это был всего лишь один эпизод в профессии, где отвага, инстинкт и знание каждого камня под килем были рутиной.

От лоцмана до рыбака — и в забвение

В 1915 году все изменилось. Лоцманскую службу начали выполнять паровые суда, технологии потихоньку начали вытеснять традиции. Marie-Fernand продали — сначала под рыболовецкие нужды, а потом она пересекла Ла-Манш. Имя менялось: сначала Marguerite II, потом — Leonora. Более шестидесяти лет она ходила под британским флагом.

Первое время она курсировала вдоль побережья Корнуолла. Затем Leonora можно было встретить у берегов Шотландии. Ее владелец, Арчибальд Кэмерон, одинокий моряк, любящий тишину и виски, держал курс на Гебриды. Там Leonora стала для него чем-то средним между сторожевым постом Королевского флота и личным плавающим убежищем — для стареющего капитана и его верного пса.

Возвращение домой — через 63 года

В 1985 году нормандская ассоциация Hirondelle de la Manche мечтала построить реплику лоцманского куттера из Гавра. И вдруг свершилось чудо: английский владелец вышел на связь. Leonora оказалась последним сохранившимся куттером Гаврской лоцманской службы.

Покупка прошла без бюджета, но с верой. В июне 1985 года Marie-Fernand вернулась в родной порт как настоящий герой. Ее встречали более современные лодки и куттеры, вертолеты и целая флотилия. Она шла в гавань как государственное судно высокого класса. На набережной Marie-Fernand встречали и бывшие лоцманы, и молодые волонтеры. Все чувствовали одно и то же: трепет.

Терпеливое возрождение

На верфи Онфлера Marie-Fernand терпеливо обретала новую жизнь. Заменили тринадцать шпангоутов, обновили обшивку корпуса, восстановили разрушенные участки корпуса. Такелаж собрали заново, а штурманскую рубку воссоздали по старинным описаниям — с уважением к деталям.

Реставрация велась в духе подлинности без попыток стереть следы времени. В 1986 году Marie-Fernand получила статус исторического памятника. Легендарный Эрик Табарли стал ее «крестным отцом» — редкая честь для рабочего куттера, который десятилетиями был для мира почти невидимым.

Снова под парусом

В 1992 году куттер принял участие в Voiles de la Liberté в Руане, а затем — в Brest 92, гордо встав в строй рядом с традиционными парусниками. С тех пор Marie-Fernand регулярно появляется на морских фестивалях, поддерживаемая ассоциацией L’Hirondelle de la Manche, волонтерами и энтузиастами.



В 2004 году Marie-Fernand началась новая глава жизни лодки. Полную реставрацию доверили верфи Guip в Бресте, которая является одним из ведущих центров морского наследия. Были заново выстроены форштевень, ахтерштевень, киль и несколько шпангоутов, палубу полностью разобрали. При этом около 70% оригинальной обшивки 1894 года удалось сохранить — поразительное свидетельство качества древесины. Проект обошелся в 370 000 евро за счет государственной поддержки, пожертвований и ресурсов самой ассоциации.

Была переосмыслена и механика: установили винт с регулируемым шагом Max-Prop и дизель Nanni на 115 л.с. Но из-за особенностей корпуса двигатель нельзя было поставить по оси — иначе пострадала бы структура. Поэтому его сместили немного вправо от центра.

13 июля 2008 года Marie-Fernand была снова спущена на воду в Бресте — в разгар морских праздников. Присутствовала и вдова Эрика Табарли. Корпус был готов, но дорабатывали мелочи: мачту доставили из Нормандии, шли работы по внутренней отделке, настройке такелажа и моторной группы.

Живое наследие

Каждую среду на борту работают волонтеры. Плотники, механики, бывшие портовики, просто влюбленные в море — они чинят, обслуживают и передают знания. Чтобы Marie-Fernand жила, нужно около 20–25 тысяч евро в год.

Однако, в отличие от многих других похожих яхт, Marie-Fernand не просто морской музей. Это — учебное судно, лодка памяти и лодка радости. На борт поднимаются и морские ветераны, и любопытные гости. Она по-прежнему голос дерева и паруса — и голос исчезнувшей профессии лоцманов под парусом.

Источник