256
Верфь / Класс "Мотылек" (Moth) . Кто слышал про такой?
« : 13.03.2015, 01:08:33 »Мне случайно в интернете попалось это видео. Кто-то слышал про такой класс? Поделитесь, пожалуйста, информацией
Для создания НОВОГО ПОСТА, необходимо выбрать нужный раздел ФОРУМА и создать в нем НОВУЮ ТЕМУ. Если вы новый пользователь, то вам нужно ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬСЯ на форуме В этом разделе можно просмотреть все сообщения, сделанные этим пользователем. 256
Верфь / Класс "Мотылек" (Moth) . Кто слышал про такой?« : 13.03.2015, 01:08:33 »Мне случайно в интернете попалось это видео. Кто-то слышал про такой класс? Поделитесь, пожалуйста, информацией 258
Мероприятия: Что? Где? Когда? / Musto теперь на м.Водный стадион в Москве« : 13.03.2015, 00:45:23 »Друзья, у нас долгожданная новость! С 15 февраля 2015 года весь ассортимент MUSTO в единственном месте продаж - в Торговой галерее "Невский причал", 1 этаж, центральный вход . Метро Водный стадион, ул. Адмирала Макарова, д. 6, 3 минуты пешком от метро. Информацию о работе магазинов в переходный период по старым адресам уточняйте по тел.8-9651239805, 8-9645964540. Наши цены не повышались и мы, как всегда, будем рады видеть вас ! 259
Новинки / Робот CARENA KeelCrab. Чтобы скользило и блестело!« : 12.03.2015, 22:58:29 »
Подводный робот CARENA KeelCrab предназначен для очистки корпусов лодок. Подводная камера с высоким разрешением и проводной пульт позволяют дистанционно управлять роботом KeelCrab.
260
Полезные сайты / Re: Флэш-игра по настройке парусов« : 04.03.2015, 03:39:42 »
Забыла ссылку:
Тыц 261
Полезные вещи / Крюк швартовый для буёв« : 28.02.2015, 23:54:22 »
Крюк швартовый для буёв
Hook & Moor By Robship 262
Полезные вещи / Re: Что подарить яхтсмену?« : 28.02.2015, 23:51:16 »
Или вот тоже интересная штуковина.
Waterbuoy - это умный гаджет-спасатель, изготовленный в виде стильного брелока для ключей. 263
Полезные вещи / Что подарить яхтсмену?« : 28.02.2015, 23:47:37 »
Вот, например.....
Бинокль Steiner Navigator 7×50 Compass. Именно для яхтсменов компания Steiner разработала эту модель, делая особый акцент на надёжности, качестве и функциональности. Прорезиненное покрытие помогает обеспечить превосходный захват бинокля во избежание скольжения, падения или других механических воздействий на него. Бинокль имеет семикратное увеличение и объектив диаметром 50 миллиметров, что позволит рассмотреть шкиперу и членам экипажа самые необходимые детали даже на большом расстоянии. Прибор оснащён встроенным стабилизированным HD-компасом, который гарантирует самое точное определение направлений и обеспечит безопасность в открытом море. В наличии имеется крест визирных сетей, что позволяет посчитать размер или расстояние с абсолютной точностью. Размеры обозначаются по всему углу обзора в метрах и футах. Что можно подарить еще? 264
Машинный телеграф / Клип про Балтийский флот« : 28.02.2015, 01:29:05 »
Испытываем гордость за наших моряков! Троекратное ура: УРА!!!!!УРА!!!!!УРА!!!!
265
Полезные сайты / Флэш-игра по настройке парусов« : 28.02.2015, 01:20:35 »
В Интернете найдена очень полезная штука!
Учитесь настраивать паруса! 266
Картинки / Морские плакаты в стиле Pin Up! Пополняем коллекцию!« : 18.02.2015, 14:19:50 »
Есть идея собрать в этой теме плакаты 50-х и 60-х годов на тему яхтинга Присоединяемся и добавляем
267
Почитать / Легенда о морском параде (Михаил Веллер)« : 06.02.2015, 04:00:45 »И была же, была Великая Империя, алели стяги в громе оркестров, чеканили шаг парадные коробки по брусчатым площадям, и гордость державной мощью вздымалась в гражданах! И под эти торжественные даты Первого Мая и Седьмого Ноября входил в Неву на военно-морской парад праздничный ордер Балтфлота. Боевые корабли, выдраенные до грозного сияния, вставали меж набережных на бочки, расцвечивались гирляндами флагов, и нарядные ленинградцы ходили любоваться этим зрелищем. Возглавлял морской парад, по традиции, крейсер “Киров”. Как любимец города и флагман флота. Флагманом он стал после того, как немцы утопили линкор “Марат”, бывший “Двенадцать апостолов”. Он вставал на почетном месте, перед Дворцовым мостом, у Адмиралтейства, и всем его было хорошо видно. Так вот, как-то вскоре после войны, в сорок седьмом году, собираясь уже на парад, крейсер “Киров” напоролся в Финском заливе на невытраленную мину. Мин этих мы там в войну напихали, как клецок, и плавали они еще долго; так что ничего удивительного. Получил он здоровенную дыру в скуле, и его кое-как отволокли в Кронштадт, в док. Сигнальщиков, начальство и всю вахту жестоко вздрючили, а особисты забегали и стали шить дело: чья это диверсия – оставить Ленинград на революционный праздник без любимца флота? Флотское командование уже ощупывало, на месте ли погоны и головы. Сталин недоверчиво относился к случайностям и недолюбливал их. Пахло крупными оргвыводами. И последовало естественное решение. У “Кирова” на Балтике был систер-шип, однотипный крейсер “Свердлов”. Так пусть “Свердлов” и участвует в параде. Для разнообразия. Политически тоже выдержано – имена равного калибра. Какая, собственно, разница. Как будто так и было задумано. А “Свердлов” в это время спокойно стоял под Кенигсбергом, уже переименованном в Калининграде, в ремонте. Машины разобраны, хозяйство раскурочено, ободрано, половина морячков в береговых мастерских, ковыряются себе потихоньку. По субботам в увольнение на танцы ходят. И не ждут от жизни ничего худого. И тут командир получает шифровку: срочно сниматься и полным ходом идти в Ленинград, с тем чтобы в ночь накануне праздника войти в Неву и занять место во главе парадного ордера. Исполнять. Командир в панике радирует в Кронштадт: что, как, почему, а где же “Киров”? Вы там партийных деятелей не перепутали? Ответ: не твое дело. Приказ понятен? Так я же в ремонте!! – Ремонт прервать. После парада вернешься и доремонтируешься. – Да крейсер же к черту разобран на части!! – Сколько надо времени, чтоб быстро собраться и выйти? – Минимум две недели. – В общем, так. Невыполнение приказа? Погоны жмут, жизнь наскучила? А… Ждем тебя, голубчик. И начинается дикий хапарай в темпе чечетки. Срочно заводят на место механизмы главных машин. Приклепывают снятые листы обшивки. Командир принимает решение: начинать движение самым малым на одной вспомогательной, ее сейчас кончат приводить в порядок, а уже на ходу, двадцать четыре часа в сутки, силами команды, спешно доделывать все остальное. Всем БЧ через полчаса представить графики завершения работ. БЧ воют в семьсот глоток, и вой этот вызывает в гавани дрожь и мысль о матросском бунте, именно том самом, бессмысленном и беспощадном: успеть никак невозможно! Командир уведомляет командиров БЧ об ответственности за бунт на борту, и через час получает графики. Согласно тем графикам лап у матроса шесть, и растут они вместо брюха, потому что жрать до Ленинграда будет некогда и нечего, коки и вся камбузная команда тоже будут круглые сутки завершать последствия ремонта. – Отлично; не жрешь – быстрей крутиться будешь. И тут вспоминают: а красить-то, красить когда?! Ведь ободрано все до металла!!! Командир – старпому: сука!!! Помполит – боцману: вредим понемногу?.. Боцман: в господа бога морскую мать. – Через час отходим!!! – Боцман: есть. За пять минут до отхода, командир голос сорвал, вопя по телефонам, является старпом – доклад: задача выполнена. Командир: гигант! как? Помполит: ну то-то же. Старпом: так и так, сводная бригада маляров береговой базы на стенке построена. Пока мы на ходу все доделаем, они все и покрасят, в лучшем виде. Приказ – принимать на борт? Командир хлопает старпома по плечу, жмет руку помполиту, утирает лоб рукавом, смотрит на часы и закуривает: – Машине – готовность к оборотам. Приготовиться к отдаче швартовых. Рабочих – на борт. Старпом говорит: – Может быть, взглянете? – Чего глядеть-то. А снаружи раздается какой-то странный шум. Командир смотрит в лицо старпому и выходит на крыло мостика. Вся команда, побросав, дела, сбилась вдоль борта. Свистит, прыгает и машет руками. А на стенке колеблется строй малярш. И делает матросикам глазки. Папироса из командирского рта падает на палубу, плавно кувыркаясь и рассыпая искры, а сам он покачивается и хватается за поручни: – Эт-то что… Старпом каменеет лицом и гаркает боцману: – Это что?! Боцман рыкает строю: – Смир-рна! – и, бросив руку к виску, рапортует: – Сводная бригада маляров в составе двухсот человек к ремонту-походу готова! Малярши смыкают бедра, выпячивают груди, округляют глазки и подтверждают русалочьим хором: – Ой готова!.. Матросики по борту мечут пену в экстазе и жестами всячески дают понять, что они приветствуют малярную готовность и, со своей стороны, также безмерно готовы. Командир говорит: – Ну!.. – и закуривает папиросу не тем концом. – Ну!.. – говорит. – -Да!.. Помполит говорит: – Морально-политическое состояние экипажа! – А у самого зрачки по блюдцу, и плещется в тех блюдцах то, о чем вслух не говорят. А старпом почему-то изгибается буквой зю, и распрямляться не хочет. И краснеет. А рация в рубке верещит: “Доложить готовность к отходу!” – Готовность что надо, – мрачно говорит командир, сжевывая папиросный табак. А боцман снизу – старорежимным оборотом: – Прикажете грузить? Командир машет рукой, как Пугачев виселице, и – обреченно: – Принять на борт. Построить на полубаке к инструктажу. И малярши радостной толпой валят по трапу, а морячки беснуются и в воздух чепчики бросают, и загнать их по местам нет никакой возможности. – Команде по местам стоять!!! – вопит командир. – Отдать носовой!!! Потому что никакого времени что бы то ни было изменить уже не остается. В качестве альтернативы – исключительно трибунал; а перед такой альтернативой человеку свойственно нервничать. И раздолбанный крейсер тихо-тихо отваливает от стенки, а малярши выстраиваются на полубаке в четыре шеренги, теснясь выпуклостями, и со смешочками “По порядку номеров – рас-считайсь!” рассчитываются, причем счет никак не сходится, и с четвертого раза их оказывается сто семьдесят две, хотя в первый раз получилось сто девяносто три. Боцман таращится преданно и предъявляет в доказательство список личного состава на двести персон. Персоны резвятся, и становится их на глазах все меньше, и это удивительное явление не поддается никакому научному истолкованию. Болельщики счастливо – боцману: – Да кто ж по головам-то! Весом нетто надо было принимать – без упаковки! Командир вышагивает – инструктирует кратко: – Крейсер первого ранга! Дисциплина! Правительственный приказ! – Замедляет шаг: – Как звать? Не ты, вот ты! Назначаешься старшей! Вестовой- препроводить в салон. Боцман! – разбить по командам, назначить ответственных, раздать краску и инструмент, поставить задачи! Через полчаса доложить исполнение – проверю лич-но! Приступать. И поднимается на мостик. И под приветственный свист со всех кораблей они медленно ползут к выходу из гавани. Командир переминается, смотрит на створы, на карту, на часы, и старпому говорит: – Ну что же, – говорит, – Петр Николаевич. Вы капитан второго ранга, опыт большой, пора уже и самостоятельно на корабль аттестовываться. Так что давайте, командуйте выход в море. На румбе там восемьдесят шесть, да вы и сами все знаете, ходили. А я пока спущусь вниз: посмотрю лично, что там у нас делается. А то, сами понимаете… И, манкируя таким образом святой и неотъемлемой обязанностью командиру на входе и выхода из порта присутствовать на мостике лично, он спускается в низы. И больше командира никто нигде не видит. А старпом смотрит мечтательно в морское пространство, принимает опять позу буквой зю, шепчет что-то беззвучно и звонит второму штурману: – Поднимитесь-ка, – говорит, – на мостик. – Ну что, – говорит он ему, – товарищ капитан третьего ранга. Я ухожу скоро на командование, корабль получаю, вот после перехода сразу аттестуюсь. А вам расти тоже пора, засиделись во вторых, а ведь вы как штурман не слабее меня, и командирский навык есть, не отнекивайтесь; грамотный судоводитель, перспективный офицер. Дел у нас сейчас, как вы знаете, невпроворот, и все у старпома на горбу висит, так что примите мое доверие, давайте: из гавани мы уже почти вышли, курс проложен – покомандуйте пару часиков, пока я по хозяйству побегаю, разгону всем дам и хвоста накручу. Тем более, – напоминает со значением, – ситуация на борту, можно сказать, нештатная, тут глаз да глаз нужен. И с видом сверх меры озабоченного работяги-страдальца старпом покидает мостик; и больше его тоже никто нигде никогда не видит. …И вот на третьи сутки командир звонит из своей каюты на мостик: как там дела? где местонахождение, что на траверзе, скоро ли подходим? И с мостика ему никто не отвечает. Он немного удивляется, дует в телефон и звонит в штурманскую рубку. И там ему тоже никто не отвечает. Звонит старпому – молчание. Он в машину звонит! корабль-то на ходу, в иллюминатор видно! А вот вам – из машины тоже никаких признаков жизни. Командир синеет, звереет и звонит вестового. И – нет же ему вестового! А из алькова командирского, из койки, с сонной нежностью спрашивают: – Что ты переживаешь, котик? Что-нибудь случилось?.. Котик издает свирепое рычание, с треском влезает в китель. – Ко-отик! куда ты? а штаны?.. Командир смотрит в зеркало на помятейшую рожу с черными тенями вокруг глаз и хватается за бритву. – Да и что ж это ты так переживаешь? – ласково утешает его из простынь наикрасивейшая малярша, и назначенная за свои выдающиеся достоинства старшей и приглашенная, так сказать, по чину. – У вас ведь еще такая уйма народу на корабле, если что вдруг и случилось бы – так найдется кому присмотреть. Командир в гневе сулит наикрасивейшей малярше то, что она уже и так получила в избытке, и, распространяя свежевыбритое сияние, панику и жажду расправы вплоть до повешения на реях, бежит на мостик. При виде его полупрозрачная фигура на штурвале издает тихий стон и начинает оседать, цепляясь за рукоятки. – Вахтенный помощник!!! – гремит командир. А вот ни фига-то никакого вахтенного помощника. Равно как и прочих. Командир перехватывает штурвал, удерживая крейсер на курсе, а матрос-рулевой, хилый первогодок, норовит провалиться в обморок. – Доложить!! где!! штурман!! старший!! А рулевой вытирает слезы и слабо лепечет: – Товарищ капитан… первого ранга… третьи сутки без смены… не ел… пить… гальюн ведь… заснуть боялся… – и тут же на палубе вырубается: засыпает. Командир ему твердою рукой – в ухо: – Стоять! Держать курс! Трибунал! Расстрел! Еще пятнадцать минут! Отпуск! В отпуск поедешь! – И прыгает к телефону. При слове “отпуск” матрос оживает и встает к штурвалу. Командир беседует с телефоном. Телефон разговаривать с ним не хочет. Молчит телефон. Он несется к старпому и дубасит в дверь. Ничего ему дверь на это не отвечает: не открывается. Несется в машину! Задраена машина на все задрайки, и не подает никаких признаков жизни. Кубрики задраены, башни и снарядные погреба, задраена кают-компания, и даже радиорубка тоже задраена. И задраена дверь этой сволочи помполита. И малым ходом движется по тихой штилевой Балтике эдакий Летучий Голландец “Свердлов”, без единого человека где бы то ни было. И только с мостика душераздирающе стонет рулевой, подвешенный на волоске меж отпуском и трибуналом, истощив все силы за двое суток исполнения долга, в то время как прочие истощили их за тот же период, исполняя удовольствие… Да мечется в лабиринтах броневого корпуса чисто выбритый, осунувшийся и осатаневший командир, матерясь во всех святых и грохоча каблуками и рукоятью пистолета во все люки и переборки. Но никто не откликается на тот стук, словно вымерли потерпевшие бедствие моряки, опоздало спасение, и напрасно старушка ждет сына домой. В кошмаре и раже командир стал делить количество патронов в обойме на численность экипажа, и получил бесконечно малую дробь, не соответствующую решениям задачи. Он прет в боевую рубку, и врубает ревун боевой тревоги, и объявляет по громкой трансляции всем стоять по боевому расписанию, настал их последний час. И таким левитановским голосом он это объявляет, что матросик на руле окончательно падает в обморок. Крейсер тихо скатывается в циркуляцию. Команда, очевидно, в свой последний час спешит пожить – не показывается. И только вдруг оживает связь: машина докладывает. Слабым таким загробным голосом докладывает: – Товарищ командир… Третьи сутки на вахте… один… Сил нет… прошу помощи… – Кто в машине?! Где стармех?! Где вахтенный механик?! – Матрос-моторист Иванов. Все кто где… мне приказали… обещали сменить, значит… если я, то и мне… Что случилось у нас? – Пожар во втором снарядном погребе!!! – орет командир по трансляции и врубает пожарную тревогу. – Давай, орлы, сейчас на воздух взлетим!!! Пробоина в котельном отделении!!! Водяная тревога!!! Тонем же на хрен!!! – взывает неуставным образом. И тогда повсюду начинают лязгать задрайки и хлопать люки и двери и раздается истошный женский визг. И на палубу прут изо всех щелей и дыр полуодетые, четвертьодетые и вовсе неодетые малярши и начинают бегать и визжать, а через них валят напролом, застегиваясь на ходу, бодрые матросы – расхватывают багры и огнетушители, раскатывают шланги и брезенты. – Старпома на мостик!!! – орет командир. – Командиров БЧ на мостик! И когда они, застегнутые не на те пуговицы и с развязанными шнурками, вскарабкиваются пред его очи, дрожа и потея как от сознания преступнойсвоей греховности, так и от оной греховности последствий… – Пловучий бордель, – зловеще цедит командир… – А-а-а… из крейсера первого ранга – бардак?.. Что… товарищи офицеры!!! моральный облик!!! несовместимый! из кадров! к трепаной матери! без пенсии! подтрибунал! за яйца! – Волчьим оскалом – щелк: – Штурман! – Так точно! – хором рубят штурмана. – Местонахождение! Кто на румбе?! И дает отбой тревогам: – Баб – всех – в носовой кубрик! на задрайку! часового! найду где – своей рукой! за борт! расстреляю! Выясняется, что тем временем на траверзе рядом – Рига. Командир приказывает менять курс на нее и шлепать в Ригу. И через пару часов страшный, как после атомной войны, “Свердлов” своим малым инвалидским ходом вваливается в порт и просит приготовиться к приему двухсот ремонтных рабочих. Командир связывается с военным комендантом – убеждает обеспечить уж их доставку домой, в Кенигсберг. Да нет, дисциплинированные; выполняли срочное задание… Выполнивших срочное задание малярш снова выстраивают на полубаке, но уже под бдительной охраной, и командир принимается лично пересчитывать их по взлохмаченным головам. Может, если б он их по другим местам считал, то и результат получился бы другой, а так у него получилось девяносто семь. – Или через пять минут я сосчитаю до двухсот, – говорит обозленный своими арифметическими успехами командир старпому, – или через пять минут на крейсере открывается вакансия старшего помощника. Тебя в школе устному счету не учили? так получишь прокурора в репетиторы. И бедных малярш, размягченных и осоловевших от военно-морского гостеприимства, извлекают из таких мест корабля, по сравнению с которыми шляпа фокусника – удобное и просторное жилище: из шкапчиков, закутков, рундуков, шлюпочных тентов, вентиляционных шахт, топливных цистерн и водяных емкостей. И через полчаса их сто пятьдесят шесть. Старпом плачет и клянется верностью присяге. – Боцман, – осведомляется командир, – ты на Колыме баржой не заведовал? Аттестую!! И боцман, скрежеща зубами, буквально шкрябкой продирает все закоулки корабля, и малярш набирается сто девяносто три. – Ладно, хрен с ним, – примирительно останавливает командир, тем более что из недостающих семи одна, самая качественная, спит у него в каюте. – Время не позволяет дольше. Сгружай на фиг, … … …! “Свердлов” швартуется к стенке, спускает трап, и опечаленные малярши ссыпаются на берег, рассылая воздушные поцелуи и выкрикивая имена и адреса. Вслед за чем крейсер незамедлительно отваливает – продолжать свой многотрудный поход. Объем незавершенных работ и оставшееся время друг другу соответствует, как комбайн – полевой незабудке. Командир принимает решениесосредоточить все усилия на категорически необходимом. Первое: кончить сборку главной машины, в Неву-то с ее фарватером и течением на вспомогаче не очень зайдешь. И второе: полностью произвести наружную окраску, без чего ужасный внешний вид любимца флота может быть не одобрен командованием. И вот шлепает крейсер самым малым, а на мачтах, трубах, за бортом болтаются в люльках матросики и спешно шаровой краской накатывают красоту на родной корабль. Весело работают! перемигиваются и кисти роняют. И кое-как, командир на грани инфаркта, они действительно под обрез успевают, и на исходе предпраздничной ночи проходят Кронштадт, входят на рассвете в Неву, и обнаруживается, что буксиров для их встречи и проводки, конечно, нет. Как обычно на флоте, одной службе не полагается знать планы другой, и коли доподлинно известно, что “Киров” подорвался и в параде не участвует, то с чего бы портовой службе слать ему буксиры. А о геройском подвиге “Свердлова” ее не информировали. И “Свердлов” самостоятельно вползает в Неву, проходит мост лейтенанта Шмидта… а это совсем не так просто – тяжелому крейсеру в реке своим ходом протискиваться к стоянке и вставать на бочки. Течение сильное, фарватер узкий, места мало, осадка приличная – того и гляди сядешь на мель, подразвернет тебя поперек течения, и – сушите весла и сухари, товарищ командир. И командир, в мокром насквозь кителе, отравленный бессонницей и никотином бесчисленных папирос, заводит-таки крейсер на место! А сверху сигнальщик торжественно поет, что у ступеней Адмиралтейства стоит, судя по вымпелу, катер командующего флотом, и сам командующий, горя наградами и галунами парадной адмиральской формы, наблюдает эволюции своего дубль-флагмана. “Свердлов” замирает точно в предназначенной ему позиции, напротив Адмиралтейства, и начинает постановку на бочки. И тут до всех доходит, что бочек никаких нет. По той же причине – раз нет “Кирова”, значит, не нужны ему здесь и бочки, а насчет приказа “Свердлову” на срочный переход – не портовой службы это собачье дело, им об этом знать раньше времени, вроде, и по штату не полагается. Короче – не к чему швартоваться. Командир поминает, что покойница-мама еще в детстве не велела ему приближаться к воде. И, естественно, приказывает отдавать носовые якоря. А это маневр не простой: надо зайти выше по течению, до самого Дворцового моста, ставить якоря и тихо сползать вниз по течению, пока якоря возьмутся за грунт, и чтоб точно угадать место, где они уже будут держать. И из-под командирской фуражки валит пар. А адмиральский катер тем временем, не дожидаясь окончания всех этих пертурбаций, срывается пулей с места, красивой пенной дугой подлетает и притирается к борту, ухарь-баковый придерживает багром, вахтенный горланит: – Адмиральский трап подать! – и адмиральский трап с четкостью опускается до палубы катера. И адмирал со свитой восходит на крейсер, под полагающиеся ему по должности пять свитков и чеканный рапорт дежурного офицера. Адмирал следует на мостик, который командир до окончания постановки на якоря покидать не должен, с удовольствием наблюдает за последними распоряжениями, оценивает распаренный вид командира, благосклонно принимает рапорт и жмет руку: – Молодец! Службу знаешь! Ну что – успел? то-то. Благодарю! Командир тянется и цветет, и открывает рот, чтоб лихо отрубить: “Служу Советскому Союзу!” Но вместо этих молодецких слов вдруг раздается взрыв отчаянного мата. Адмирал поднимает брови. Командир глюкает кадыком. Свита изображает скульптурную группу “Адмирал Ушаков приказывает казнить турецкого пашу”. – Кх-м, – говорит адмирал, заминая неловкость; что ж, соленое слово у лихих моряков, да по запарке – ничего… бывает. – Служу Советскому Союзу, – сообщает, наконец, командир. – Пришлось попотеть? – поощрительно улыбается адмирал. И в ответ опять – залп убийственной брани. Адмирал злобно смотрит на командира. Командир четвертует взглядом старпома. Старпом издает змеиный шип на помполита. У помполита выражение как у палача, да угодившего вдруг на собственную казнь. Матюги сотрясают воздух вновь, но уже тише. А над рассветной Невой, над водной гладью, меж гранитных набережных и стен пустого города, разносится непотребный звук с замечательной отчетливостью. И эхо поигрывает, как на вокзале. Адмирал вертит головой, и все вертят, не понимая и желая выяснить, откуда же исходит это кощунственное безобразие. И обращают внимание, что вниз по течению медленно сплывает какое-то большое белое пятно. А в середине этого пятна иногда появляется маленькая черная точка. И устанавливают такую закономерность, что именно тогда, когда эта точка появляется, возникает очередной букет дикого мата. – Сигнальщик! – срывается с последней гайки в истерику командир. – – Вахтенный!!! Шлюпку! Катер! Определить! Утопить!!! Шлепают катер, в него прыгает команда, мчатся туда, а с мостика разглядывают в бинокли и обмениваются замечаниями, пари держат. Катер влетает в это пятно, оказывающееся белой масляной краской. Из краски выныривает голова, разевает пасть и бешено матерится. Булькает, и скрывается обратно. При следующем появлении голову хватают и тянут. И определяют, что голова принадлежит матросу с крейсера. Причем вытягивается из воды матрос с большим трудом, потому что к ноге у него намертво привязано ведро. Вот это ведро, естественно, тащило его течением на дно. А когда ему удавалось на две секунды вынырнуть, он и вопил, требуя спасения в самых кратких энергических выражениях. Оказалось, что матрос сидел за бортом верхом на лапе якоря и срочно докрашивал ее острие в белый цвет. И когда якорь отдали, пошел и он. Забыли матроса предупредить, не до того! красить-то его послал один начальник, а командовал отдачей якоря совсем другой. Ведро же ему надежным узлом привязал за ногу боцман, чтоб, сволочь, не утопил казенное имущество ни при каких обстоятельствах. Командир, пред адмиральским ледяным презрением, из-за такой ерунды обгадилась самая концовка блестящая такой многотрудной операции – хрипом и рыком вздергивает на мостик боцмана: – А тебе, – отмеряет, – твой матрос?! – десять суток гауптвахты!! Несчастный боцман тянется по стойке смирно и не может удержаться от непроизвольного, этого извечного вопля: – За что!.. товарищ командир! На что следует ядовитый ответ: – А за несоблюдение техники безопасности. Потому что, согласно правилам техники безопасности, при работе за бортом матрос должен был быть к лапе якоря принайтован… надежно… шкер-ти-ком! 268
Верфь / Походил, сложил в сумку и поехал домой...« : 06.02.2015, 03:43:39 »
На "Boot Düsseldorf 2015" выставлялся вот такой вот красавчик.
Одно из его существенных достоинств - это возможность сложить его в сумку и отвезти в пункт назначения на обычной машине. Это удобно! Причем, вес в сложенном состоянии поднимается не очень сильной женской рукой. Подробнее про лодочку можно почитать здесь: http://www.tiwal.com/tiwal-3-2/
|
Нет пользователей онлайн.
Здесь может быть Ваша реклама!
|